Боже! Однажды в нашей жизни появилась корова! Шестая мамина сестра Поля дала нам в 1946 голодном году двухнедельную тёлочку. Тётя Поля – врач, умершая в 2003 году, жила тогда в соседней деревне. У неё, тоже вдовы войны, был только один ребёнок, потому жилось ей легче. Чтобы тёлочка дала молоко, её нужно растить два года. Как любила я будущую коровку, как обнимала её за шею и целовала, как ждала её будущего молока, которое может появиться только после того, когда она отелится. Однажды пастух говорит: наша корова за быками. Как долго ждали мы этого сообщения! На следующее утро мы с мамой повели корову к страшному, большому, жуткому колхозному быку. Только много позже ко мне пришла мысль: почему мама пошла на это «дело» со мной, семилеткой, а не с другими девочками? Вероятно, потому, что старшие девочки были уже «взрослые». Я, мечтая о молоке, ждала этого момента всю мою «сознательную» жизнь, потому на крыльях радости летела на колхозную ферму. Увидев быка, испугалась за Мышку, что она рухнет под этой огромной бычьей тушей. Мышка выходила с зимы на весну худой и слабой, потому что корм её был более чем скудным. Сено заканчивалось быстро, и далее мама резала солому, которую я, восьми-девятилетняя девочка, можно сказать, воровала из колхозного стога и несла этот клок соломы на заплечной верёвке домой. Мама заливала её кипятком, чтобы солома становилась мягче и съедобнее. Не рухнула Мышка! И мы с мамой были счастливы, что Мышка наша обязательно отелится и даст нам молока.

Мышка, серая как мышь, была швицкой породы: ноги длинные, живот поджарый – верный признак малоудойности. Так оно и было. Только в самую срединную летнюю пору она давала по ведру молока. Но и этого молока мы почти не видели, поскольку 300 литров молока нужно было сдать государству. Этому монстру, который, кормя Москву, обеспечивал «утомлённых солнцем» и подобных им героев «московских саг». К моменту окончания сдачи молока заканчивалось и лето, а с ним заканчивались и надои. Всё равно это было счастье, только краткосрочное. Лишь дважды успела отелиться у нас Мышка. Брат ушёл в армию, косить, заготавливать сено Мышке было некому. Грустно и то, что появляющихся телят предписывалось отпоить в течение месяца молоком и сдать «государству». Тут мама наконец воспротивилась и второго телёнка оставила своей семье, нам!

Сколько счастливых минут подарила мне Мышка! Как я её любила, хотя она была бодливая и, в общем-то, опасная. Как целовала и обнимала её! Как чесала между рогов в ямочке, где обычно собиралась грязь и чесалось более всего. Мышка склонит голову предо мною и ждёт – чеши ямочку, говорит. В такие моменты и она меня любила, не грозила рогами. Мы, дети, опасались её, лишь маму самозабвенно она любила и ходила за ней по пятам! Если бы она не бодалась, я расцеловала бы её всю, а так только урывками, кое-как и кое-где.

Однажды стало ясно, что этой ночью корова должна отелиться. Я не спала всю ночь, страдала вместе с коровой. У неё был узкий таз, отёл проходил трудно. Просила Бога помочь корове. Наш сосед Иван Нестерович был для мамы верной надеждой и опорой. Его жена Рибка, как теперь я понимаю, не противилась. Потому что мама учила двоих из четырёх её детей. Сосед выступил как акушер, справился со своей работой, и на свет появился телёнок Орлик. Был холодный март. В сарае коровы мёрзлый навоз. Орлик замёрзнет, его нужно взять в дом. Кроме того, он всё время будет сосать Мышку, чего нельзя было допускать. Этого, уже второго, телёнка мама взбунтовалась, не отдала государству, оставила на заклание. Играя с ним в течение месяца его жизни, я привыкла к нему, привязалась. И вдруг до меня дошло, что мама оставила его на заклание. Что государству отдать, что зарезать – для меня одно и то же горькое расставание. Вот тебе и педагогика! Попробуй поступи разумно. Когда в моё отсутствие тот же сосед его зарезал, я, увидев мёртвого Орлика, захлебнулась слезами.