Я была последним ребёнком в семье. Все мои сёстры и брат проучились на моих глазах. Потому знала наизусть всю начальную школу и многое из программы средней школы. Училась легко и весело, играючи. К каждому уроку, однако, готовилась. Если иногда случались проколы, тут же поднимала руку, предупреждая, что к уроку не готова. Позже поняла, что таким способом я снимала психологическую напряжённость, обеспечивала себе комфортное состояние. Сижу себе весело и беззаботно, слушаю отвечающих и всё знаю. Но был в моей школе бином Ньютона, который не поняла.

Мама в начальной школе учила Тасю, потом немножко меня. Сестра была острой в учении, однако мама ставила ей четвёрки. Помню такой разговор между ними:

– Мама, в моей контрольной нет ни одной ошибки. Почему ты поставила мне четвёрку?

– Да, твоя работа отличная, молодец! Как пойдешь в 5-й класс, пусть там другие учителя ставят тебе пятёрки. Зачем – чтобы не говорили: ты отличница, потому что учит мать.

Но когда мама меня учила, уже ставила и пятёрки. Видно, она тоже поняла, что так можно затюкать психику дитятки, недалеко и до комплекса неполноценности. Потому в начальных классах я начала получать похвальные грамоты. С 4-го класса мы сдавали уже какие-то экзамены. У нас предметов было больше, чем у моей американской внучки в 9-м классе: медицина, физкультура, английский, биология, литература. Мой муж ведёт серьёзный разговор с невесткой, куда собирается поступать внучка Полина. Мол, надо уже сейчас готовить абитуриента к осознанному выбору профессии. Невестка пытается ему что-то отвечать. Далёкие от педагогики люди в это время (70-90-е годы прошлого столетия) утверждали, что наша система образования плоха, слаба, несостоятельна. Разные жизненные ценности, потому разные педагогические принципы образования. Что хорошо глухому, не подходит слепому. О чём тут торг?

Возможно, я, не занимаясь сравнительной педагогикой, потому не обладая достаточной информацией об американской школе, ошибаюсь в своих суждениях. В другом полугодии, в других классах будут другие предметы? В нашей школе во второй половине XX века 20–22 предмета изучали одновременно на протяжении 6–8 лет. У них – массированно, но краткосрочно. Что лучше – неизвестно.

В 40-50-е годы XX века Любавичи звенели от огромного количества детей! Их было, сейчас соображаю, в 6–7 раз больше, чем взрослого населения. Несколько школьных зданий на 3–5 классных комнат не вмещали детей Любавичей и ближних деревень! Занятия проходили не только в две смены, а два-три года даже в три смены! Однажды 8-х классов было шесть параллелей! В течение одного года и я ходила в третью смену. Школьные здания освещались от движка. Занятия начинались в 18 часов, заканчивались в 23 часа. Зима, снега по пояс, пурга-вьюга, поздно рассветает, рано темнеет. А дети соседних деревень плетутся сквозь снежную мглу. Боже мой! Ни электрического света, ни какого-либо транспорта. Только пешком! Ни разбойников, ни грабителей! Все учились! Всё было устремлено к жизни на земле! А сейчас «продвинулись» до яхт и личных островов, до «всеобщего счастья» быть первыми в строках «Форбса»!

Седьмой, кажется, класс. Мамнев Василий, мальчишка соседней деревни, чувствуя, что его сейчас вызовут к доске, а он не готов к ответу, вывинтил лампочку. Свет погас. Мне это не понравилось. Своими силами я пыталась его заставить вернуть свет, у меня не получилось. Когда другие парни лампочку ввинтили, свет снова загорелся, мне всё же удалось слегка поколотить хулигана. Позже, когда этот хулиган, курсант Ленинградского морского училища, приехал на летние каникулы и мы встретились в клубе, моё сердце затрепетало. Как красив, высок, статен он был! Мы начали встречаться, к сожалению, лишь одно лето. Сидим мы на крыльце Селезня-гармониста, луна круглая и яркая, нам весело и радостно быть вместе! И письма его я хранила какое-то время. Но жизнь не стояла на месте.