Я не знала. Не знала, что думают Стени и Толя. Где они вообще, и как с ними связаться.

Слишком много вопросов. И ни одного четкого ответа.

…Вечером погода начала портиться, и стало ясно, что скоро опять поднимется буря. Я успела слопать еще два бутерброда и свою порцию макарон, а также прочитать половину приключенческой книги на керском… А Кай все не возвращался.

Когда за окном окончательно стемнело, и вьюга завыла, как раненый зверь, я начала всерьез волноваться. И уже собралась идти искать кейнара, как дверь внезапно распахнулась.

Взлохмаченный, весь в снегу, мокрый и расстроенный, Кай встал на пороге и закрыл дверь, глянув разочарованно на весь лежащий за ней мир. Он отряхнул снег с ботинок, скинул шубу и повесил сушиться перед камином. Оставшись в одной футболке с надписью «Я люблю тебя, Москва», кейнар плюхнулся в кресло и уставился в огонь.

Кай не произнес ни слова. Я не спрашивала. И так ясно, что он никого не нашел.

– Ну что?..

Спустя несколько минут тяжелого молчания кейнар мрачно ответил:

– Я не знаю, как называется это место. Что это такое. Кто его создал, или что. Я обошёл каждый дом, абсолютно все сто семь дворов, заглянул в каждый сарай, чердак и подвал. Облазил всю церковь и ратушу. Прочесал весь лес и не встретил ни одного животного. Ни одной птицы. Ни одного следа. В конюшне нет лошадей, она пустая, как и все в этой чертовой дыре, где мы застряли! Границы общины свободно меня пропускают, хоть какой-то плюс. Потом взобрался на Башню Телепортации, и вот здесь меня накрыло. Она не работает, Кори, – почти с отчаянием Кай повторил: – Она не работает! Одно из моих величайших творений…

– Ее никак не восстановить? – взволнованно спросила я.

Кай покачал головой:

– В создание Башни было вложено много пятой стихии. Мне понадобился месяц, чтобы возвести здание, и еще четыре, чтобы настроить и активировать портал. И полтора года разработок до этого. И что самое печальное – чертежи сожгли в 1930. А в нашем 1894 их еще не написали. Башне чуть больше ста лет.

Я задумалась:

– Интересно, а в человеческом мире кто-нибудь есть? Или в других городах? Может быть, этот демонизм только в Аскатрале!

Внезапно его усталые глаза загорелись надеждой. Кай прошептал:

– Демоны… Кори, точно! – кейнар резко вскочил и чуть ли не бегом рванул в другую комнату. – Демоны!

– Стой, ты куда?! – я побежала за ним. – Я тебе про другие места говорила, а не про…

Мы остановились напротив неприметной дверки в стене. Кай повернулся:

– Есть идея.

И толкнул дверь. За ней уходила вниз лестница, петляя в темноте.

– Подземелья?.. – простонала я.

– Пойдем!

Не дожидаясь ответа, Кай помчался вниз по скользким ступенькам. Помедлив немного, я пошла за ним.

Сначала спуск напоминал мне первый самостоятельный опыт полазить в подвалах Аскатрала: страшно, темно и холодно. Но затем, когда мы спустились на первый ярус, подземелья начали освещаться факелами, а еще ниже уводила более широкая и удобная лестница.

– В эти года подземелья освещали никогда не гаснущие факелы, – прокомментировал Кай, на секунду задержав взгляд на низких коридорах и дверях в неизвестные мне помещения. – Потом я понял, что светлячки намного экономнее. И безопасней. Но нам ниже, на второй ярус.

– Куда ты вообще идешь?

Пока мы спускались, а я щелкала зубами от холода, Кай пояснял:

– Раньше, особенно во время войн, когда Ищеек использовали как непобедимую силу, нам требовалось много пятой стихии. Настолько много, что внутренние запасы магии просто не справлялись. Тогда мы придумали выделять и «концентрировать» стихию в специальные «упаковки» – эластичные шарики, которые можно легко взять с собой. По сути, мы наделяли магией что-то, чтобы сохранить ее, перенести и использовать. Как будто наливаешь воду в бутылку, чтобы потом выпить по дороге.