В любом другом месте Аннурской империи лича бы вздернули, закололи или задушили на месте. Валин вырос в убеждении, что люди, подобные Балендину, являются чудовищами, что силы, которыми они владеют, отвратительны и противны природе. Он помнил, как Кренчан Шо, командир эдолийской гвардии, говорил, помахивая ножом, чтобы подчеркнуть свои слова: «Они обкрадывают мир, который их окружает, сосут силу из земли, по которой ходят. Никому не должно быть позволено гнуть и крутить законы природы по собственной прихоти».

Шо не был одинок в своих взглядах. Личей ненавидели все. За ними охотились повсюду. Исключением были только кеттрал.

Гнездо всегда искало людей, ходящих по краю. Им было недостаточно их птиц, недостаточно того, что они контролировали те немногие рудники, где добывалось сырье для легендарных кеттральских боеприпасов, недостаточно, что их солдаты были обучены и снаряжены лучше, чем любое другое боевое подразделение в мире. Командование Гнезда хотело иметь в своем распоряжении и личей тоже – даже убийц, таких как Балендин. В особенности убийц.

Впервые прибыв на Кирины, Валин испытал омерзение и ужас, обнаружив, что ему предстоит сражаться бок о бок с этими чудовищными созданиями. У него ушли месяцы, чтобы преодолеть первичное отвращение, и годы, чтобы начать чувствовать себя спокойно рядом с этими странными порождениями человеческого рода. Как выяснилось, рассказы об их могуществе, равно как и об их порочной природе, были значительно раздуты. Для начала они вовсе не бормотали нескончаемые заклинания и не пили кровь младенцев. Что было еще более важно с тактической точки зрения, у каждого лича имелся свой собственный колодец – источник, из которого он черпал свою силу. Колодцем мог быть гранит, вода, кровь – все, что угодно, и тайну своего колодца каждый лич хранил пуще собственной жизни. Когда рядом не было колодца, личи были не могущественнее любого другого человека, и этот факт значительно уравнивал их шансы. Проблема была лишь в том, что, не зная, что является колодцем для конкретного лича, было невозможно выяснить, когда его следует остерегаться.

Балендин шагнул на ринг, жестом приказав своим собакам оставаться на месте – это были волкодавы-близнецы, уродливые слюнявые твари, следовавшие за ним повсюду. Они уселись, словно часовые, сразу же за кругом камней, разинув пасти и громко пыхтя на жарком послеполуденном солнце. Лич посмотрел вверх, где в небе плавал кругами его ручной ястреб. Словно почувствовав его взгляд, птица испустила пронзительный крик.

– Эта кентова тварь напоминает мне стервятника, – сказала Лин.

– Обычная птица, – отозвался Валин.

– Может, и так, – согласился Лейт и повернулся к Талалу. – Ну что, тебе так и не удалось вычислить, где у этого ублюдка колодец?

Талал мрачно покачал головой.

– Вы с ним тренируетесь вместе по крайней мере дважды в неделю, неужели это так трудно? В мире не так уж много всего!

– Труднее, чем ты думаешь, – отозвался Талал. – Друг друга мы опасаемся еще больше, чем всех остальных. У каждого есть свои способы маскироваться, – добавил он, показывая на браслеты, унизывавшие его темные запястья.

– Ты хочешь сказать, что твой колодец – не медь и не золото? – спросил пилот.

– Я ничего не хочу сказать. Однако посмотри на Балендина: эти перья, кольца, татуировки… И это ведь только то, что он носит на себе! А колодец может быть и чем-то вовне, скажем, влагой или солью. Или камнем, или песком.

– Или эти Кентом клятые твари, – добавил Валин, настороженно поглядывая на волкодавов. – Он повсюду таскает их за собой.

– Может быть, и так, – согласился Талал. – У личей прошлого бывали колодцы-животные. Реннон Пирс, хозяин воронов, имел целую стаю, они всегда сидели на крыше его дома и летали над его головой, куда бы он ни шел.