В дверь постучали. Я вздрогнул от неожиданности и раздраженно рявкнул:

– Да чтоб вас всех Бездна сожрала! Открыто!

– Завидное гостеприимство, юноша.

– Простите, мастер, – тут же сбавил тон я. – Не думал, что это вы.

– Да, это заметно, – хмыкнул в бороду Дергон, устроился на втором стуле и зашелестел какими-то бумагами, извлеченными мракобес знает откуда.

Любовь директора Дергона к печатному и рукописному слову была необъятна, как Море – помнится, в прошлом году один из бывших выпускников завещал Школе свой архив редких свитков времен Седьмой войны, и, могу поклясться, большего счастья в глазах директора я не видел за все пять лет моих школьных мытарств. Дергон – светлый стихийный маг седьмого уровня, практик, волей обстоятельств ставший теоретиком, уже много лет назад махнул рукой на возможность вписать свое имя в летописи и променял бойкую нежить на не менее бойких студентов. Вслух на это директор не жаловался, но по Школе упорно ходили байки о некоем героическом и бескорыстном светлом маге, изредка благодетельствующем в окрестных селениях под прикрытием зачарованного плаща-невидимки.

Шуршание бумаг резко оборвалось, директор поднял на меня сосредоточенный взгляд:

– Звор, ты не мог не заметить, что в последнее время к тебе стали предъявлять повышенные требования.

Я рассеянно кивнул. Не сказать, чтобы я когда-то был любимцем преподавателей, скорее наоборот, но недовольная мина мастера Ништы сотоварищи аппетит мне не портила. К тому же не все наставники погружались в пучину черной меланхолии, едва завидев в аудитории мою скромную персону. Главная проблема заключалась в другом: если теория магии худо-бедно держалась в закромах моей памяти, то с практикой дело обстояло куда хуже. Схемы и формулы, столетиями не дававшие сбоев, у меня попросту не срабатывали, заставляя раз за разом изобретать колесо и комбинировать то, что по всем учебникам комбинированию не подлежит. Со стороны преподавателей это выглядело бесконечным бунтом против святая святых классической магии или заносчивым чванством желторотого студента, и провоцировало экзаменаторов на соответствующее отношение к экзаменуемому. А в этом году к обычным неприятностям прибавилась новая – стационарный Источник Школы наотрез отказался делиться со мной добром в виде магической энергии. Генераторы и накопители при этом работали исправно, но пользоваться любого рода «посредниками» на экзаменах запрещалось, рассчитать возможные затраты энергии заранее невозможно, а грамотно распоряжаться ею без должного боевого опыта я еще не умел. И, что-то мне подсказывает, ждать несколько часов, пока резерв начнет восстанавливаться сам собой, наставники тоже не будут.

Между тем Дергон вытащил из широкого рукава мантии очередной свиток и с хмурой задумчивостью протянул мне:

– Ну-ка, взгляни.

Я покладисто взглянул. Обычная расшифровка собственного энергетического поля мага, шесть графиков: судя по подписям, по одному за каждый пройденный курс и еще два только за этот год. Узор переплетающихся линий, ничего не говорящий непосвященному, но невооруженным глазом видно, что на каждом графике он разный. Кроме последних двух, значительно потерявших в объеме.

– Обычно такие колебания характерны для становления магического дара, – негромко заговорил директор Дергон, – но никак не для мага, претендующего на пятый уровень силы, и уже определившегося со Стороной, а ты был темным, еще когда впервые переступил порог Школы. Мы с коллегами-преподавателями давно подозревали, что в твоем случае имеем дело с некоей аномалией развития способностей. Оставалось определить, с какой именно: врожденной или приобретенной. Я спрошу снова: есть ли хоть малейшая возможность, что твой магический дар – наследный?