– Она у вас унаследовала… – и замолчал.

Элизз, превозмогая усталость, попыталась сесть. Протянула руки.

– Что унаследовала? Дай её мне.

Эри, не зная, как поступить, нерешительно передал ей ребёнка. Когда мать увидела глаза своей дочери, её лицо исказилось отчаянием.

– Как же это… Почему именно она… Как же… Ты посмотри только на неё!.. Она не может быть… ею…

И она с глазами, полными надеждой и отчаянием, посмотрела на Эри.

– С ней сделают то же? Сделают, да?! Эри, не молчи! Она же такая маленькая, она ни в чём не виновата! Она ничего не сделала, за что же так с ней?!

Рыдая и дрожа всем телом, женщина наклонилась и поцеловала дочь в лоб. Та посмотрела на неё своими блеклыми глазами, в которых едва отразился свет настольной лампы. Мать прижала дитя к себе и посмотрела на Эри.

Эри уже принял решение. Но примет ли его Элизз?

– Здесь уже ждёт парень из Ордена, но он о ней ничего не знает. Пока есть время, увези её отсюда, Элизз, – произнёс он охрипшим голосом. – Увези к землянам и надейся, что она никогда не захочет порабощать их. Пускай твоя дочь носит линзы и никогда не появляется здесь. Вырасти её обычным человеком, и тогда она умрет обычной смертью вместе с ней и уйдет из этого мира навсегда. Твоей дочери, возможно, суждено спасти нас.

Элизз шмыгнула носом.

– А как же ты? Вдруг спросят, родился ли кто-то?

– А откуда я могу знать? Если сегодня никто не рожал, – добавил он, подмигнув. – Орден мне слишком доверяет.

Он направился к выходу. У самой двери обернулся.

– Сообщи Алексису о том, что вы уезжаете. Объяснишь ему всё, когда вы уже будете на месте. А я пока выпровожу этого солнцепоклонника…

Через пять лет

Опушка леса, раннее утро. На нежно-лиловом небе ещё едва мигают звёзды, восход уже совсем скоро. Холодно, сыро, как и любым осенним утром.

Лес резко переходит в большую долину. На зелёной траве, уже припорошенной капельками росы, словно масло, размазан тонкий слой тумана. В его дымке едва сияют маленькие голубые звёздочки. Казалось, что это звёзды с неба упали на траву и решили подобно цветам пустить корни.

И всё ещё спало. Солнце вот-вот встанет и разбудит всех своими теплыми лучами, разгонит туман…

Но двое уже не спят. Небольшой костер, две палатки и пара путников расположились на опушке. Один из них – высокий, стройный, в походных серых одеждах и накидке, с длинными белыми волосами. Дыхание его медленное, глубокое, почти неслышное. Кроткие движения, словно посчитанные и обдуманные, плавный взгляд бледно-голубых глаз. Его чистая матовая кожа как будто никогда не видела солнца. Всё это в сочетании с острыми кончиками ушей выдавало в нем кэставэра.

Он всегда любил приходить сюда в этот день – день Туатайр, когда звёздный цветок раскрывал лепестки в последний раз в году, после чего нельзя было собирать целебные травы. Кэставэр не отрывал взгляд от звёздочек в тумане неподалеку от лагеря.

Этот дивный момент, это сияние в дымке тумана его всегда завораживало. Мельком глянув на своего спутника – юношу лет четырнадцати из рода армаэров – он понял, что того тоже зацепило это зрелище.

У второго парнишки были чёрные короткие волосы, изумрудные глаза, кожа темнее, чем у его старшего товарища. Одет в тёмно-зелёный камзол, под ним – простая рубаха, штаны и дорожные сапоги. Всё это он прикрыл толстым пледом, в который укутался, чтобы не замёрзнуть.

– Третий раз наблюдаю, – произнёс парень, не отрывая взгляд от звёзд, – и каждый раз…

– Каждый раз поражаешься? – усмехнулся кэставэр.

– Каждый раз не понимаю, что в этом такого?

Его старший товарищ с невозмутимым лицом сел возле костра, в очередной раз думая, что, взяв к себе в ученики этого недалёкого юнца, совершил глупую ошибку. Но парнишка пока оправдывает доверие учителя. Хоть не так часто, как бы хотелось, но прогресс налицо. Парень часто говорит, что государству понадобится король-врач, и упорно идёт к науке.