– А потом всё кончается у тебя, и ты начинаешь голодать, – сделал безупречно логичный вывод Женька.

– Правильно. Поэтому-то я тут и отъедаюсь.

– Гляди, Николай, когда-нибудь отпуск затянется, и тебе не хватит запасов, сделанных на работе. Так и помрёшь от голода, – сделал Толик вывод иной, но не менее логичный.

А через день прибыл и Сапог старший – Мишка. Теперь мы почти поверили, что успеем сделать трассу к сроку, потому что, в отличие от Коляна, который, хоть и закладывал крепко, но и работал неплохо, Мишка вовсе не закладывал, а работал просто виртуозно.

Вместе с Мишкой приехал геолог. Это был тощий, поджарый мужик лет пятидесяти. Верхушку его немного удлинённого черепа обрамляли жалкие остатки шевелюры, а о бороде не было и намёка, из чего я сделал заключение, что геолог этот не стандартный. И я оказался прав.

– Давай, садись, позавтракай с нами, – радушно предложил Толик работнику самой романтической профессии.

– Нет, спасибо, – отмахнулся тот, – я перед работой не ем.

Толик испуганно уставился на него:

– Не ешь перед работой?! А как же ты тогда таскаешь ноги по этим дебрям? Я, если не поем, то и двух шагов не смогу сделать!

– А я и одного! – поддержал Толяна Колян, виртуозно работая ложкой, и я, глядя на него, вспомнил фильм, где суточник Федя расправлялся с обедом, только у последнего это получалось несколько медленнее.

– Нет, мужики, настоящий геолог должен быть голоден и зол, только тогда от него будет полная отдача!

– Хорошо, что мы не геологи! – радостно резюмировал Антон, не отставая от Коляна в скорости работы с самым главным орудием труда.

Но от чая геолог всё же не отказался, по-видимому, этот древний напиток не очень тормозит трудовые процессы.

Худой и высокий, одетый в белую рубашку и повязанный, как баба, белым платком, геолог закинул на свой хребет ручной бур и оскалил в улыбке жёлтые от дешёвого никотина зубы:

– Пока. На трассе встретимся!

– Подожди пять минут, мы тоже сейчас едем, довезём тебя с твоим железом, – предложил было помощь Женька.

– Спасибо, но всё своё ношу сам, – отмахнулся романтик, преодолевший уже метров тридцать.

– Ну-ну, носи, – зевнул Женька и, прихватив рулон туалетной бумаги, задумчиво направился в место уединения.

Мы с Антоном тщательно снимали меандры и старицы широкого ручья, искренне удивляясь, как это можно было запроектировать трассу по самому неподходящему месту.

– Если бы я был проектировщиком, – недовольно бубнил я, – и мне предложили провести трассу по самому сложному, самому неправильному маршруту, и то я бы не смог найти место хуже этого!

– Это точно, – поддакнул гардемарин, пробираясь сквозь густой ивняк и прикрывая глаза ладонью от подлых щелчков упругих веток.

– Больше того, – продолжал недовольствовать я, – вот мы сейчас пробьём тут трассу, сделаем съёмку, а через пару дней нам скажут, мол, простите, но вышло недоразумение и всё нужно переделать! Хотя нет, прощения просить не будут, а поставят перед фактом: проект изменяется, но сроки остаются прежними!

Мы понимающе переглянулись, пожали плечами и продолжили работу.

– Ага, вот вы где! – радостно воскликнул словно из-под земли выбурившийся геолог. – Я же сказал, что встретимся!

– Ну, очень было бы мудрено разминуться на одной трассе, – не разделил я его радости.

– Что-то вы не очень весёлые.

– Да не с чего, – и я показал ему на петли ручья. – Видишь, как проходим? А по идее, должны были обойти русло гораздо севернее.

– Может, ошибка в проекте? – закурил геолог. – А может, так и задумано, нынче много странностей.

Докурив, он взвалил на плечи свои железяки и энергично пошагал дальше по прорубленной трассе.