«Анна, ты же не можешь рассказать обо мне кому попало. Тебя запрут в больницу, но ты не больна. Тебя будут пичкать лекарствами, а что будет с Хемингуэем? О нем ты подумала? Кто будет оплачивать твое жилье? Давай просто будем дружить».

Я стойко молчала. Если я больна, я буду лечиться. Я хочу понимать себя. Это меня пугает. Люди как-то странно смотрят на меня. Что это? Уже паранойя? Надо успокоиться. Они не знают. Они не слышат. Все хорошо. Я посмотрела на себя в зеркало витрины продуктового магазина. Постоянно прохожу мимо него, но никогда туда не захожу. В век самообслуживания и минимизации человеческого общения я могу позволить себе не терпеть вздохи и нетерпеливое ворчание, пока не могу определиться, белый мне нужен хлеб, черный или вообще батон. Ну, сложно мне сделать выбор!

«Анна, ты нервничаешь».

Молчу. Должна молчать. Аромат шаурмы из ларька приласкал мои ноздри, как в «Томе и Джерри», погладил ласково по лицу, приглашая отведать «божественный свиток», но я, бросив тоскливый взгляд на шаурмена с волосатыми ручищами, прошагала мимо к метро. Потом поем.

Мальчишка-промоутер протянул мне листовку, взяла машинально, не глядя, скомкала и выбросила в ближайшую урну. Которая, кстати говоря, была уже переполнена все теми же дурацкими листовками. Пора бы уже им научиться прибавлять к своей раздаче волшебную фразу: «Донесите до мусорки, пожалуйста, спасибо!» Думаю, это бы повысило скорость их раздачи вдвое.

Я нырнула в спасительную прохладу метро. Этот волшебный запах «подземелья», как я его называла до того, как меня опустили с небес на землю «добрые» люди. Почему им всегда хочется докопаться до пресловутой истины, а потом тыкать этой истиной в других? Чудес не бывает, рая нет, реинкарнации нет. А что есть? Что остается? Убогая серая реальность, от которой каждый день хочется выпилиться? Ваши кислые недовольные рожи всюду, куда бы ни пошла? Истина. Мне не нравится такая истина, я хочу другую. А другой у вас нет? Ну вот и завалите хлебальники.

Блестящие массивные колонны с вмятинами, как зеркала в комнате смеха. Люди толпятся у желтой линии, сидят на жестких неудобных скамеечках. Дети лепечут, наушники, музыка, бабульки с сумками на колесиках, коляски, гул голосов. Причудливые люстры. Не все лампочки горят, ну что, трудно разве поменять? Стоимость проезда постоянно повышается, а сервиса никакого.

Я уставилась на свое кривое отражение в колонне. Растрепанные короткие волосы, прикрытые бейсболкой, синяки под глазами, умело спрятанные за очками с идеально подобранной оправой, мятая рубаха на мятую майку и джинсы с кроссовками. Надо было одеться полегче, но было пасмурно. Наверное, будет гроза.

Приближающийся шум и резкий порыв ветра возвестили о прибытии поезда. Я всеми легкими вдохнула этот волшебный запах метро. Порой мне хотелось стать одним большим обонятельным рецептором, чтобы купаться в этом химическом аромате, смешанном с запахом сырости и плесени. Есть здесь запах подземелья, и вы со своей истиной меня не переубедите. И он прекрасен.

«Анна, твое дыхание участилось, тебе плохо? Это приступ паники?»

– Как же ты меня задолбал, Друг, – выдохнула я устало.

«Я знал, что ты меня слышишь».

– Еду к доктору, лечить свою кукуху. Скоро ты будешь изгнан восвояси, – я поймала на себе любопытный взгляд подозрительной бабки и нервно передернула плечами. – Да, вот в метро. Скоро связь пропадет, напиши вк, – сказала я несуществующему собеседнику, лишь бы меня не считали чокнутой. Бабка потеряла ко мне интерес, и я выдохнула. Теперь снова буду молчать.

«Ты не больна, Анна. Послушай меня».