Б. была голодна и сделала нескромный заказ для себя и дочери. Чтобы уравновесить траты, я заказал лишь суп-пюре. Нерационально оставлять сумму недельной продуктовой корзины за один прием пищи. Для меня рестораны лишь антураж для личных бесед, а не место утоления голода.

Б. меня спросила, не обманываю ли я ее насчет ухода от А. Лучшего доказательства, чем показать переписку с А., я не придумал. Мой телефон лег на стол перед Б. Она оценила содержание и сказала, что А. – умная женщина.

Однако Б. не ограничилась тем, что я ей показал, и стала смотреть другие сообщения. Она почему-то решила, будто может без позволения вторгаться в пределы моего личного пространства. Мне это было неприятно. Я так никогда бы не поступил.

После мы говорили на отвлеченные темы, вроде музыки и кино. Она сказала, что любит фильмы с Томом Хэнксом, особенно «Зеленую милю» и «Изгоя», а еще обожает «Историю Бенджамина Баттона» и «Дневник памяти». Казалось, не самый плохой выбор, но я сомневался, что она вообще их смотрела. Складывалось ощущение, что Б. нашла их в каком-то списке «душевных» фильмов. Ее музыкальный репертуар мне был совсем незнаком, потому что состоял из отечественных поп-исполнителей.

Вдруг она спросила, не «жадненький» ли я. Якобы она услышала от гособвинителя Ш., что я цепляюсь за каждую копейку. Мне вспомнилась ситуация, когда та просила меня отозвать апелляционную жалобу, спросив, зачем я ее подал. «Потому что за это платят», – ответил тогда я. Казалось странным, что Б. запомнила этот момент годичной давности. Я уверял, что не дам ей усомниться в моей щедрости.

Наш разговор прервала Эви, которая прибежала из детской комнаты, чтобы попускать в апельсиновый сок пузыри.

Под конец свидания Б. сказала, что делает вид, будто все хорошо, хотя попала в дурную ситуацию. Я хотел помочь советом, но подробности она оставила в тайне.

Пошел десятый час. Ребенку было пора в кровать. Чтобы вывести Эви из детской комнаты, я пообещал покатать ее на шее. Она держала меня за волосы, как грызун из «Рататуя».

– Я очень люблю сидеть на шее, – весело сказала Эви.

Я иронично заметил, чтобы она так не говорила мужчинам, а то они разбегутся. Б. нравилось, как я шутил.

– Дядя И. всегда катает меня на шее, – добавила Эви.

– Кто этот дядя И.? – спросил я.

– Мой папа, но мама сказала называть его дядей И.

Такое отношение казалось жестоким по отношению как к бывшему мужу, так и к ребенку. Может, это делалось, наоборот, ради Эви, чтобы она до осознанного возраста воспринимала спутника мамы вторым родителем? Если так, то Б. затянула с этим – Эви уже понимала, что дядя И. ее папа.

Я помог усадить девочку в кресло, обнял Б. и проводил машину взглядом. На улице было так холодно, что мой телефон в момент разрядился. Транспорт уже не ходил. Я зашел погреться в пиццерию. Думал, телефон хоть на мгновение включится. Он так и остался застывшим бесполезным предметом. В нескольких метрах от входа остановилось такси. Это был мой единственный шанс доехать до дома. Я спросил водителя, отвезет ли он меня до адреса за наличку. Таксист был на заказе. Вдалеке я увидел двух женщин, одна из которых начала кричать, что это ее такси. Я спросил, не против ли она, если меня довезут вместе с ней. Благо нам было по пути. Своей подруге она довольно крикнула, словно выиграла трофей: «Он едет со мной!»

Девятое января был первым будничным днем. А. ушла на работу. Я, освободившись после утреннего процесса, предложил Б. увидеться. Удивительно, но она не отказывалась от моих приглашений. Встретившись в центре, мы не могли определиться, как провести время. Она предлагала бильярд, пинг-понг, боулинг или кино. В итоге мы решили попить кофе в Simple Coffee.