– Ты меня еще любишь? – заглядывая в мои глаза, спросила она.

– Не так, как раньше, – опустив голову, ответил я.

– Расскажи, что произошло.

Я не хотел ее обманывать. Выслушав меня, А. рассудила, что при ее дочери мы не должны заниматься выяснением отношений. Когда та уедет, я могу собрать вещи и уйти.

Накануне Светлого Рождества в звенящей тишине, под льющимся лунным светом я не мог сомкнуть глаз. Еще 27 декабря я подбирал фильмы, которые будем смотреть всей семьей. Теперь же это не имело смысла.

Я написал Б., что раскрыл все карты и 15 января перевожу свои вещи. Она ответила: «Это правильное решение», хотя тут же обмолвилась, что до конца не верит в серьезность моих намерений.

А. пришла ко мне поговорить. Ее интересовало, как я мог наши годы счастья променять на увлечение. Тому было много причин. На какие-то я намеренно закрывал глаза. Однако лишь две из них привели к решительным действиям. Первой стало стечение благоприятных обстоятельств. Если бы Б. не ушла в отставку, я не стал бы с ней сближаться. Тесные связи с профессиональным оппонентом никогда не приветствовались среди адвокатов. Слухи в этой среде распространяются очень быстро. Мне не хотелось бы, чтобы в суде постоянно шептались о нас. Второй причиной стала появившаяся уверенность в себе. Какой бы сильной ни была влюбленность, батрак не покорит графиню. Я больше не был ничтожным юристом, а имел профессиональный статус. К тому же он начал приносить мне хороший доход. В декабре я впервые в жизни накопил сумму больше миллиона рублей. Для кого-то это несущественно, однако все относительно. На протяжении многих лет я зарабатывал не больше 300 тысяч в год. Теперь, обладая суммой, равной нескольким годам моего прежнего заработка, я стал мыслить шире. У меня появилась возможность заявить о своей самодостаточности и дать волю нереализованным желаниям. Я чувствовал себя, как Уолтер Уайт, который нашел выход своим подавленным амбициям.

В отличие от многих, А. могла меня понять, потому что знала обо всех моих комплексах. Однако это не единственная ночь, которую мы провели без сна по разные стороны двери.

В Рождество, как и в прежние годы, мы с А. и ее дочерью поехали на выставку ледяных скульптур, возведенных возле главного храма города. Был крепкий январский мороз, при котором не хотелось открывать рот. Я и так не говорил с А., ходил на расстоянии от нее. На это обратила внимание Анна, а еще на мою потребность поглядывать в телефон.

Б. категорически не понимала, почему я продолжаю проводить время с ними. Приходилось убеждать ее, что нет нужды травмировать Анну этой ситуацией. Хотя я еще и сам не мог свыкнуться с тем, что придется покинуть дом, к которому привык.

А. приходила ко мне ночью в слезах и молча сидела рядом. Я был в таком же состоянии. Она полагала, ситуацию еще можно исправить. Надеялась, что за неделю я одумаюсь. Мне же было трудно вытерпеть и пару дней без Б.

Восьмого января настал третий день с нашего последнего свидания. Я пригласил Б. вечером в ресторан. Днем она вела дочь в цирк, а потом была свободна. Я сообщил А., что вечером уйду. На душе было заметно тяжелее, чем в дни, когда я скрывал все от нее. Она не истерила, не запрещала, а устало сказала: «Делай что хочешь».

Перед встречей я купил Эви круглую карамель на палочке. По пути забежал в аптеку за водой, потому что все эти дни у меня пересыхало во рту. Представление в цирке закончилось. Я никак не мог их найти. Несколько раз прошел мимо выходов с манежа. Б. по телефону сказала, что они уже давно ждут в машине. Она помигала мне фарами, и мы снова встретились. Б. предложила поехать в ресторан с детской комнатой, который ей нравился. Она позвонила туда, чтобы узнать о свободных столиках. Номер уже был заведен в контактах – очевидно, она часто посещала это место.