Глядя на защитника и его подопечного, Ба думал: «Как жаль, что, вырастая, дети забывают своих хранителей. То, как делились с ними самыми сокровенными тайнами и самыми ужасными страхами, как видели полуночников, а бывало, что и становились свидетелями битв между полуночниками и хранителями, как очищали свой разум при помощи хранителей от скверны. Рано или поздно забывается все, но хранители, они всегда на страже: из года в год, из поколения в поколение, иногда забытые, но на посту – на краю света и тьмы».

На другом конце города в крыле детской больницы, где содержались больные, требующие специального ухода, лежала девочка. Больше года она была прикована к кровати: не разговаривала, не реагировала на внешние раздражители. Взгляд ее был устремлен к потолку, глаза – темные провалы на худом заостренном лице – ничего не выражали, будто глядели внутрь. Лечащего врача в последние месяцы все чаще уговаривали отправить девочку в приют, чтобы на ее место поместить других, менее безнадежных больных. Но он отказывался, пробуя различные методы: и медикаментозные, и альтернативные, но, увы, – до сих пор лечение не принесло плодов. Врач даже предположил, что девочка сама не хочет выходить из этого состояния. Но сдаваться не собирался.

Медсестры и санитарки сторонились ее палаты, старались не заходить без лишней надобности. Особенно впечатлительные жаловались, что после посещения девочки чувствуют себя плохо, им снятся жуткие сны. Врач списывал это на женскую суеверность – история болезни девочки стала легендарной. Все, произошедшее с ней, было окутано тайной, которая рождала недомолвки, додуманные, а то и вовсе сочиненные недостающие кусочки истории, которые только добавляли мистицизма. Для лечащего врача история болезни девочки стала личным вызовом, он решил поставить ее на ноги, чего бы ему это ни стоило.

Девочка росла в неблагополучном районе города, рядом с никогда не стихающим железнодорожным вокзалом – в многоэтажном доме, который ветшал и становился все менее пригодным для обитания. В небольшой однокомнатной квартире жила семья, состоящая из пяти человек: отец с матерью и трое дочерей – восьми, пяти и трех лет. Отец работал водителем пригородного автобуса, а вечерами подрабатывал на вокзале носильщиком. Мать, дождавшись прихода старшей дочери с уроков, вверяла ей малышек и отправлялась мыть полы в школу. Она не жаловалась, не роптала на судьбу, напротив, благодарила ее за прекрасных дочерей. Отравляло жизнь одно – нет, не безденежье, а то, что муж корил жену, что не смогла она родить ему сына, наследника, который продолжит фамилию. Девочек он не признавал. Они не могли припомнить и единого раза, когда бы им перепало ласковое слово от отца. Узнав, что снова беременна, мать молилась, чтобы ребенком оказался мальчик. Но увы! Удача давно отвернулась от этой семьи. Когда подошел срок, женщина родила девочку. В больницу муж не пришел, она добиралась с новорожденной малышкой и вещами сама – автобусом. Дома нашла дочерей одних, муж отсутствовал. Старшая со слезами встретила мать, рассказав, что всю неделю не ходит в школу, боится оставить малышек одних с отцом. Узнав, что жена родила еще одну девочку, он дни и ночи напролет проводил за бутылкой, заливая водкой свое горе по неродившемуся сыну. В этот ли момент, или чуть позже, но что-то надломилось в сильной женщине. Чем больше пил и буйствовал муж, тем быстрее она угасала – истощились и здоровье, и запас терпения. Когда Айре, так назвали четвертую девочку, исполнилось три года, мать скончалась. Вскоре из дома ушла и старшая сестра – не выдержала издевок отца и непосильной работы по хозяйству.