⠀

1986 г.

– Вась, рубаху надевай. Надо ж, у тебя именины и свадьба у родни, – дивилась Тамара.

⠀

Кричали «горько» молодым! Людей выше сотни. Тесная изба.

⠀

– Васька, поздравлям! Пей рюмаху, капусткой закусывай! – подошел хмельной разгоряченный друг.

⠀

– Качай именинника! Ох, раскраснелся! – кипела толпа, резвилась.

⠀

Злосчастный листок. Закрыл кислород. Жизнь Васи закончилась. Русые волосы Тамары окончательно побелели.

1993 г.

Пенсия. Хозяйство. Внуки народились. Нянчить помогает.

⠀

Тамара со снохой отправились во двор. Трехлетняя девочка в свитере с капюшоном была спокойным ребенком. Увлекалась надолго. Потому оставлять одну – не страшно.

⠀

Вдруг бабуля во дворе заволновалась. Нутро подсказывало часто. Истошный плач долетел из комнаты.

⠀

Потянулась девчонка за игрушкой. Зацепилась вязанной кофтою за ручку у топки. Жгло маленькое тело. Печка как могла, жар снижала. Пыхтела.

⠀

– Ой-ей, пришпарилася. Вскрикнула. Спасла. Молча прижала к себе. Испуг не показала.

⠀

1997 г.

Похудела Тамара. Осунулась. Чаще лежала. Дети ходили угрюмые.

⠀

– Ванька, знаю, шо болею, че прячитеся. Недолго осталася. Врачихи общалися – смекнула.

⠀

Кивнул старший. Онемел.

⠀

– Семью собрать надобно, проститься. Распишу, кому како добро забрать. Старшей внучке ковер, младшей – медаль трудовую. Вы уж дом продадите, всем поровну… – прерывался голос. Не дрожал.

⠀

Белёная комната. Пасмурно.

Железная кровать держала немощное тело. Тома, побежденная болезнью. Но в нарядном платке.

⠀

Четырнадцать потомков с малышами на руках – выстроились шеренгой.

⠀

Усталые веки скрывали слезы гордости и сжигающей тоски. 72 года жизни. Все в них. Сыны, дочери, внучки, внуки. Ладные, собранные. Пробежала жизнь. Кажется, не зря.

⠀

Отвернулась с трудом. Молча плакала. Не хотела жалости. Слов не нашла. Только стих написала по-своему, да оставила под подушкой:

⠀

⠀

Неделя – в дымке отчаяния, осознания и глупых попыток помочь – ушла.

⠀

Все затихли. Печь не трещала. Деревянные стены – окаменели. Рябинка горестно повесила голову. Елька ветками проводила кортеж до самого леса.

⠀

Раздались гудки, девушка сглотнула комок слез:

– Алло, добрый день! Дом еще продаете?

⠀

Скрипучие ворота тихонько распахнули объятия.

– Говорил вам, ишо поживем, подлатаемся! – шепнул Рябинке счастливый дом.

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

Представьте себе обычный панельный дом. 9 этажей, серый фасад. За дверью подъезда томятся тяжелые запахи сигарет и канализации. Сурово грохочет лифт. Спит навеки голодный центральный мусоропровод. Ничего, что может привлечь внимание даже самого бдительного сыщика.

⠀

Но если вы подниметесь на пятый этаж, то обнаружите возмутительно-оранжевую металлическую дверь. Она, как крышка шкатулки, прячет за собой мое самое доброе воспоминание. Квартиру под номером 88.

⠀

Когда бабушки и дедушки не стало, пристанище их жизни было нещадно выпотрошено многочисленными родственниками, которых всегда оказывается гораздо больше, чем вы себе представляли, если речь заходит о наследстве.

⠀

Именно поэтому я так переживала, стоя на пороге полутемного коридора. Перед глазами раскинулась безжизненная гостиная. Бумажки на полу. Чужие следы. Одинокая ножка от табуретки. Ни стола. Ни стульев. Ни даже дурацкого ковра на полу. Шкаф с распахнутыми дверцами словно приглашал обняться и поплакать на руинах былого счастья.

⠀

Слева молчаливо ждала спальня, где я не надеялась найти ничего ценного. Но оказалось, что у меня с родственниками разные представления о настоящих сокровищах. И если телевизор бесследно исчез, то бабушкины стеклянные броши, бусы из янтаря и пять маленьких слонов, вырезанных из кости, остались на своем месте.