Хранители. Книга вторая: Луч смерти Анна Артюшкевич
© Анна Артюшкевич, 2018
ISBN 978-5-4483-0907-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
…С утра было пасмурно, а потом на землю пролились короткие и солнечные дожди. В небе сияла радуга, асфальт исходил паром, и волны хвойного аромата выплескивались из старого леса.
Тойота резво катила по шоссе. Шурик сидел за рулем, Димка глазел на уплывающие пейзажи, а я дремала на заднем сиденье, приткнувшись к мощному плечу Роднина. Олег бережно обнимал меня, дожидаясь момента, когда можно будет выкурить сигарету. Лицо у него было бледное и усталое, но остановка не входила в наши планы, пока немыслимый по красоте кадр не поразит чье-либо воображение.
Мне стало жалко Олега, и я тронула Сорина за плечо:
– За следующим поворотом открывается потрясающая панорама, и ее лучше всего снимать вон с той точки!
– Какая еще панорама? – возмутился Димка. – Я тут все панорамы наизусть знаю, так что не морочь голову!
Русецкий покосился в зеркало на Олега, машина вильнула, приткнулась к обочине, и стала.
– Ты чего? – не понял Димка.
– Размяться надо, – равнодушно пояснил Шурик и зевнул. – Несколько часов за рулем, ноги затекли.
– Какие ноги? – взвыл Сорин. – Мы же снимаем через каждые двадцать минут!
– Ну, так сложи несколько раз по двадцать, – невозмутимо посоветовал Шурик, – и получишь несколько часов.
– Только вразнобой, – добавила я.
Димка ничего не понял, посмотрел на Русецкого, на развеселившегося Олега, плюнул, взял камеру и пошел снимать.
Роднин с наслаждением затянулся сигаретой, Шурик завел разговор о покрышках, и мне стало скучно. Сообщив, что хочу прогуляться, я двинулась в сторону леса.
– Только не уходи далеко, – обеспокоенно крикнул Олег вслед.
– А то на оборотней наткнешься, – злорадно пообещал обернувшийся Димка. – А их здесь – навалом.
– Спасибо за заботу, – раскланялась я. – Человеколюбие всегда было твоей отличительной чертой.
– Так я за оборотней волнуюсь, – невозмутимо сообщил Сорин, – обидно, если после встречи с тобой уникальный вид утопится в озере всем своим поголовьем!
Я показала ему язык и принялась собирать землянику, красные капли которой рассыпались по влажной поляне. Ягоды были сладкими и душистыми, и я решила сделать парням сюрприз: нарвала гибких стеблей и стала нанизывать на них землянику, как бусины.
Но едва ступила в тень на опушке, как незримая упругая волна оттолкнула меня, придержала, и, узнав, отпустила…
Зона продемонстрировала свою мощь, и снова расслабилась.
– Ну, что ты, – тихо сказала я, – это всего лишь свои, успокойся…
***
…Сколько мы пробыли в Зоне? Неделю? Месяц? Время бурлило, перехлестывая через край, и не вмещалось в пространство между датами: уж слишком много всего случалось здесь каждый день…
Мы приехали снимать фильм для Международного культурного фонда о преданиях, полустершихся тайнах, о любви, воспетой в легендах… Но предания блекли на фоне реальности, а любовь, которую я здесь встретила, сверкала ярче любых романов, ограненных временем и фантазией… По крайней мере, мне так казалось.
Главной же тайной была сама Зона, заключенная в треугольнике между руинами старого замка, озером и останками древней церкви. И каждый ориентир хранил свой секрет: церковь – сияющие фрески, которые открывала не каждому, озеро оказалось живым и целебным, а в руинах время текло иначе, и находился незримый Архив с величайшими знаниями, накопленными человечеством. А, может, не только человечеством.
Местная легенда гласила: чужие и опасные люди пытались захватить эту землю в течение многих столетий, но ее отстояли жители, которых называли Хранителями…
Трудно было поверить, что безоружным крестьянам удалось противостоять захватчикам, действующим мечом и коварством, да и кто были эти Хранители, откуда они взялись, – никто толком не знал… Но легенда утверждала: защитниками Зоны становятся их дети, внуки и правнуки, и так должно длиться вечно.
И все же финал наступил. Последний из Хранителей – бизнесмен Балабанов предупредил: Зона может стать мощнейшим оружием в руках тех, кто знает, как это сделать, и тогда произойдет катастрофа, последствия которой будут ужасны! И просил нас не допустить, чтобы землей завладели посторонние люди.
А назавтра Балабанов погиб, – и не осталось на земле никого из славного племени, охранявшего планету на протяжении многих веков, о чем та, конечно же, не догадывалась… Так же, как не знали об этом до недавнего времени мы.
Что было мифом, а что историей? Трудно сказать… Но в том, что на Зону кто-то положил глаз, – мы убедились сами. Правда, на сей раз ее хотели купить, а посредником выступал наш коллега Игорь Фомин, за которым тянулся шлейф из всяких грязных историй. И мы решили выяснить, кто эти анонимные покупатели, поскольку у нас были все основания считать их виновными в гибели наших друзей.
Что же случится, если мы сломаем их планы? Убийства были красноречивым ответом на этот вопрос. Но нам было плевать на последствия: Зону мы готовы были защищать до последнего, и не оттого, что поверили мифу, а из-за упрямства и бешеной злобы на тех, кто убивал наших близких и открыл охоту на нас.
…Раздался нервный сигнал клаксона, и я двинулась на звук, осторожно сжимая пальцами стебли с нанизанной земляникой.
Почему мы решили снимать свой фильм именно здесь, хотя было навалом других подходящих мест? Слишком много фрагментов из предметов, людей и событий, сложилось вместе, и в мозаике проступили контуры Зоны…
Получается, что нас сюда занес Ветер судьбы, от которой нам теперь уже никуда не деться…
***
– Ну, и где тебя носит? – закричал Димка, когда я вышла из леса. И я поняла, что он очень голоден.
По моим наблюдениям, желудок играл в жизни мужского племени очень важную, если не основную роль. А Сорин настолько зависел от его состояния, что было физически опасно оказаться между ним и дымящимся куском мяса!
Я протянула ребятам по миниатюрной земляничной гирлянде, и Димка проглотил свои ягоды, как удав.
Шурик устроился за рулем и положил стебелек перед собой, а Олег забрался на заднее сиденье, затащил меня, и принялся скармливать мне землянику. Я поняла, что отвертеться не удастся, и поделила свой дар по-братски. Сорин уселся рядом с Шуриком и алчно уставился на его долю
– Не смотри, не смотри, – хладнокровно предупредил Русецкий, – ты свою пайку слопал, тебе даже килограмм ягод, – что слону дробина! Лучше думай о мясе, потому что сейчас мы отправимся к Автандилу.
Димка застонал от восторга, а Роднин заметил:
– Надо бы грузина расспросить по поводу той истории с башней, огнями и жертвами, которые пропадали!
– Для этого и едем, – скупо обронил Шурик, и нажал на газ.
…Недавний визит в кафе «Нестерка», которое открыл заезжий грузин, оставил в наших душах неизгладимые впечатления! Во-первых, мы там спрятались от каких-то нервных автоматчиков, которые ни с того, ни с сего стали палить, гоняясь за нами на внедорожнике. А, во-вторых, хозяин поведал жуткую историю о загадочных конкурентах, обосновавшихся рядом, в кирпичной башне. По словам Автандила, те собирались открыть ресторан, но вместо этого нашпиговали строение странной аппаратурой, из-за которой его клиенты падали в обморок, а некоторые даже исчезали неизвестно куда.
Все это могло бы выглядеть бредом, если бы влияние огней, зажигавшихся на башне, не испытала на себе я.
…Тойота причалила к аккуратному зданию с кокетливыми клумбами у крылечка.
Мы высыпали на улицу, оценили популярность пищеточки по фурам, скопившимся на стоянке, и вошли внутрь. В помещении тихо играла музыка, царил полумрак, и вкусно пахло незнакомыми блюдами.
К столику подплыл Автандил собственной персоной, приветливо поздоровался и рекомендовал оценить чахохбили, которое сегодня подавалось впервые.
– И красное вино, – жмурясь от удовольствия, сообщил грузин. – Мне его доставили с родины. За счет заведения, разумеется.
Мы насторожились. Не в правилах бизнеса делать широкие жесты, и гостеприимство хозяина требовало разъяснений. Автандил это понял и успокаивающе кивнул:
– Господа, мы не окончили нашу беседу в прошлый раз, но, забегая вперед, должен сказать, что мне нужна ваша помощь. И если вы мне откажете, – в чем я сомневаюсь, – считайте, что вино – это благодарность за то, что выслушали меня.
Он попятился, расшаркался и отчалил в сторону кухни.
Мы озадаченно переглянулись, и Роднин протянул: – М-да… Похоже, наш визит был просчитан.
– По крайней мере, он ожидал нас, причем, с нетерпением, – буркнул Димка, – отщипнул кусочек хлеба, обмакнул в соль и принялся жевать с несчастным видом обжоры, у которого диагностировали гастрит.
Накачанный официант принес чахохбили, зелень, глиняный кувшин с вином, и мы принялись дегустировать.
Вино было в меру терпким, зелень – сочной, а от аромата чахохбили можно было с ума сойти! И от вкуса – тоже. Так сказал Сорин. А его мнению о еде мы доверяли безоговорочно.
Я первая отвалилась от стола и потребовала кофе с мороженым. Следом посуду стали отодвигать мужчины. Только Димка все водил хлебной корочкой по тарелке, вымакивая остатки соуса.
– Может, повторить? – жалостливо спросил официант.
– Нет уж, – вздохнул Сорин, – а то придется от ужина отказаться!
Мы разразились саркастическим хохотом: представить Димку без ужина было так же нереально, как балерину без диеты.
