Сайлас почти добрался до двери, когда кинетический импульс, задев его плечо, захлопнул ее.

Отец швырнул его в стену, выкрикивая ругательства, а язык его так заплетался, что Сайлас не мог разобрать слов. Следующий удар угодил прямо в желудок, и его стошнило.

Сайлас резко развернулся.

Кристиан опустил руку с судорожно сжатыми пальцами.

– Я не договорил.

– Еще как договорил, – зарычал Сайлас. – Ты смеешь использовать против меня отцовскую магию? Пятнадцать лет ее не ощущал.

– Я не хотел… – Кристиан махнул рукой, словно отгоняя свои же слова. Помолчал. – Что с ним на самом деле случилось, Сайлас?

Тень пробежала по его лицу.

– Что на самом деле случилось с мамой?

– Почему. Ты. Продолжаешь. Меня. Спрашивать, – выдавил Сайлас сквозь стиснутые зубы. – С чего ты решил, что я знаю? Меня там не было. Ее тело так и не нашли. Это неважно. Она все равно…

– Все равно умирала. Ты всегда так говоришь.

– А ты все равно спрашиваешь! – вскинулся Сайлас. – Это ведь ты обнаружил, что ее нет. Почему бы тебе не рассказать мне, что с ней случилось, а? Как слуга утащил ее прямо у тебя из-под носа?

– Ты всегда пытаешься обвинить меня.

– Да ты первым тыкаешь в меня пальцем!

– Ты последним ее видел! – закричал Кристиан.

– В доме, в котором работает семьдесят восемь человек, идиот! – Сайлас не часто повышал голос, но сейчас тот рикошетом отскакивал от дубовых стен. – Да и какая разница? Она упокоилась с миром. Хватит уже выкапывать мертвецов…

– Упокоилась? – Кристиан стремительно подошел к нему. – Упокоилась? Почем тебе знать?

Сайлас стиснул челюсти так крепко, что мог бы сломать себе зуб. Приблизившись к брату вплотную, он процедил ему прямо в лицо:

– Я. Не знаю, – и повернулся к двери.

– Ты знаешь.

Сайлас проигнорировал обвинения. Рывком распахнул дверь.

– Ты знаешь! – закричал Кристиан, и еще один кинетический удар вырвал дверь у Сайласа из рук и захлопнул ее.

– Я не знаю! – закричал Сайлас, разворачиваясь, посылая собственный кинетический всплеск. Он попал Кристиану в грудь и отшвырнул его назад, к камину.

От желудка вверх поднялась волна тошноты, и Сайлас не смог ее вовремя побороть.

Его брат врезался в каминную полку, ударившись головой о мрамор. Он осел на пол, оставив кровавый след над углями.

Секунду Сайлас просто стоял и смотрел.

Затем подбежал к брату.

– Кристиан. Кристиан.

Брат не отвечал. Он дышал, но не открывал глаз. Сайлас похлопал его по щекам, затем дал пощечину. Поднял веки и увидел закатившиеся глаза и расширенные зрачки.

– Пекло. – Сайлас потряс брата, но тот не отреагировал. Как же он объяснит…

Он взглянул на стол. Горс Энд. Он так долго искал это имение, а теперь брат собирается…

Если только не…

Сайлас колебался. Во рту пересохло, а ладони вспотели. По рукам и спине пробежал холодок.

Если не.

Сайлас не помнил, как принял решение. Не помнил, как использовал кинез, чтобы запереть дверь. Идея возникла в его голове, а затем все уже претворялось в жизнь, совсем как с матерью. Некромантия, хаократия, кинез, изменение, стихия. Сайлас выпал из времени, пока его брат превращался в сморщенный предмет, по форме напоминавший арахис, а его сила перерождалась внутри Сайласа, усиливая те способности, что были у них обоих, и добавляя ту, которой Сайласу не досталось, – в то время как Сайлас родился с бабушкиными чарами провидения, а именно удачи, Кристиан унаследовал от двоюродного деда охранные чары – отражение заклинаний.

Сайлас раньше и не думал… но теперь уже слишком поздно…

Солнце село, погрузив комнату во тьму. Он уставился на брата. На то, что раньше было его братом. Замешательство, оставшееся после хаократии, рассеивалось, как пар, слишком медленно проясняя его голову.