С тех пор, как я окончил университет, моя жизнь изменилась. Исчезла студенческая беззаботность, а вместе с ней почти и все мои друзья. От нашей компании остался только общий чат в мессенджере, который в последние годы оживал только по праздникам. Преподаватель философии говорил нам, что если не женился, готовься к тому, что взрослая жизнь будет временем одиночества. Так оно у меня и получилось. Поэтому возвращение в «старый дом» отдавало теплой грустью и ностальгией по беспечной юности. Я хотел вновь ощутить ее легкость и бодро шел к учебному корпусу по свежему снегу. Его еще не успели посыпать песком, и снег сверкал своей белизной в лучах свежего солнца, слегка поскрипывая под ногами. Среди зеленых ветвей припорошенных елей прыгала шустрая белка, успевшая поменять рыжий мех на серую шубку. Рядом с ней стояла юная студентка в красной куртке, которая пыталась приманить лесную жительницу орешками, насыпанными на ладонь. Я вспомнил, как когда-то мы с моей одногруппницей подкармливали прожорливого зверька, и улыбнулся: какие-то вещи не меняются с поколениями.

Я поднялся в лекционный зал, уже наполненный людьми, и стал высматривать свободное место поближе к трибуне. В этот момент меня окликнул знакомый голос. Я поднял голову и увидел машущего мне рукой Диму – единственного друга, с которым мы изредка продолжали встречаться несмотря ни на что – работу, рутину и его жену.

Я буквально взлетел по лестнице и, извиняясь перед сидевшими людьми, пролез на середину длинной скамьи к своему знакомому.

– Привет! Не помню, чтобы ты любил черные дыры, – поздоровался я с ним.

– Привет! Правильно помнишь, – ответил Дима и широко улыбнулся.

Улыбка моего друга всегда располагала к себе людей. Благодаря ей парни считали его душой компании, а девушки – завидным женихом. Только я знал, что самая широкая улыбка на его лице возникала при самых больших неприятностях. Вот и сегодня что-то произошло, но спрашивать при посторонних людях об этом было бесполезно – и без них Дима предпочитал оставаться скрытным. Поэтому я не стал задавать лишних вопросов и менять тему разговора.

–Тогда что ты здесь делаешь? – удивился я.

– Если говорить честно, то Кристина Майер – дочь друга Льва Эдуардовича. Он попросил меня встретить девушку и помочь ей освоиться в городе. Я проводил ее до университета и просто остался послушать.

Лев Эдуардович – Дима всегда называл своего отца по имени-отчеству, как будто родился в девятнадцатом веке. И отношения у них складывались так же – очень сложно.

Разговор прервала внезапно возникшая тишина. Молодая девушка заняла место возле трибуны и представилась:

– Здравствуйте! Меня зовут Кристина Майер! Я рада видеть, что тема моего доклада собрала полную аудиторию слушателей. Надеюсь, мы с пользой проведем эти два часа, которые будут посвящены моим исследованиям в области гравитационных аномалий…

По моему убеждению, сложность выбранной темы не соответствовала юному возрасту девушки – ей было не больше двадцати трех. Я считал, что умственное развитие таких гениальных людей происходит в ущерб социальному, и начал пристально рассматривать докладчицу, чтобы выявить ее дефектность. Начал я свои поиски с внешнего вида. Девушка оделась достаточно просто, в повседневно-деловую одежду – зауженные бежевые брюки, белая рубашка, – волосы связаны в хвостик. Речь поставлена хорошо, и, несмотря на сложность выступления, слушать было интересно. В конечном счете от поиска ее дефектов я переключился на лекцию.

Начав с общих вещей – теории относительности и теории струн, – девушка переходила к объектам и явлениям: нейтронным звездам, черным дырам, кротовым норам… В некоторой степени меня это разочаровало: если отбросить математические формулы, то темы избитые. Подача материала делала выступление интересным, но это не то, ради чего я пришел на лекцию. Я даже полез в смартфон полистать ленту социальных сетей.