Я растерялся от такого вторжения в личное пространство и попытался вспомнить незнакомца – возможно, мы встречались с ним раньше? Маловероятно. Он был слишком богатым для моего друга. По крайней мере, никто из них не носил золотых часов. Я ждал, что он скажет, но незнакомец продолжал молчать, опершись подбородком на свою руку и вглядываясь в меня своим пристальным прищуром. Я не выдержал этой тишины и спросил:

– Вы что-то хотели?

– Возможно, – ответил мужчина с акцентом, убирая руки под стол. – Во многих странах Европы владельцы баров ставят большие столы, за которые незнакомые друг другу люди садятся вместе. Что ты думаешь об этом?

– Что мы не в Европе, – мрачно заметил я.

– А ты хотел бы быть в Европе? – с этим словами собеседник поставил локти на стол и наклонился ко мне.

Я прижался к спинке дивана. Либо это человек меня с кем-то путает, либо он иностранный шпион. Для собственной безопасности мне следовало считать правильным ответом второй вариант.

– Если это предложение, то нет, – ответил я.

– Это предложение. Но другого смысла.

Речь собеседника зазвучала деловым тоном. В фильмах таким тоном разговаривают политики, финансисты и организованная преступность.

– Вряд ли ваше предложение меня заинтересует, – ответил я.

В этот момент к нам подошла официантка, чтобы принять заказ у моего собеседника. Я опередил его и попросил счет. Но это не остановило незнакомца, который обратился с просьбой добавить в счет два бокала пива и сырную тарелку.

– Не стоит! – попытался возразить я, на что мужчина добавил:

– Я заплачу за все.

Щедрость незнакомца усилила мою тревогу. Официантка пожала плечами и ушла к барной стойке, не сказав, что собирается принести: счет или пиво. Я проводил ее взглядом, после чего осторожно произнес:

– Я думаю, что вы меня с кем-то спутали.

– Исключено, – возразил собеседник.

– Почему вы в этом так уверены? – спросил я.

– Я торгую информацией. Если я знаю что-то, то эти знания являются правдой. Я не представился и хочу сделать это сейчас. Мое имя Патрицио, – незнакомец протянул мне руку. Я не спешил ее пожимать.

– Как я понимаю, мое имя вы знаете? – спросил я.

Патрицио утвердительно кивнул и, не дождавшись рукопожатия, положил протянутую руку ладонью на стол. Мой собеседник правильно произносил окончания, но акцент, неловко подобранные слова и странное построение фраз говорили о том, что русский язык не был для него родным. Алексей Георгиевич предупреждал, что в силу моей работы на меня могут выходить иностранные агенты, промышленные шпионы, журналисты и даже внутренняя безопасность. При этом последних будет интересовать не информация, а благонадежность. Я не хотел общаться ни с кем из указанного списка.

– Давайте сразу расставим точки над «i». Меня не интересуют ваши предложения и ваши деньги, – ответил я, нетерпеливо поглядывая в сторону барной стойки.

– Но я говорил ничего о деньгах, – возразил Патрицио.

– Неужели бесплатно хотите узнать информацию? – заулыбался я наивной наглости собеседника.

– Нет, бесплатно дать.

Патрицио откинулся на спинку стула и стал ждать. Я попытался вспомнить: не просил ли я у редких друзей или многочисленных коллег узнать для меня что-то важное? Может, это такой экстравагантный способ помочь мне с серьезным вопросом, о котором я умудрился забыть? Оттого, что я не мог ничего вспомнить, я начинал злиться. Я повторил единственную мысль, которая засела у меня в голове с самого начала разговора, только теперь в виде вопроса, а не утверждения:

– Вы точно меня ни с кем не путаете?

Патрицио оставался невозмутимым. Нет, он был абсолютно уверен в том, что я именно тот человек, которого он искал. Причину такой уверенности я не понимал. Либо мой собеседник из тех людей, кто никогда не сомневается, либо он знал обо мне что-то такое, чего не знал я сам. И тот и другой вариант мне не нравился.