– Светка, оставь его. Это просто бомж, может, даже злой. Давай вызовем скорую, дождёмся, и ты попросишь его забрать.

– Нет. Бомжи разные бывают, а в этом душа живёт, и он не злой. Если в человеке поселяется зло, то душа уходит.

– Мужчина, вы меня слышите? – Светлана потрясла его за плечо.

– Да, – ответил Николай. Он догадался, кто его спрашивает.

– Встать можете?

– Попробую.

– Аня, помоги мне. Возьми его под руку с другой стороны.

– Я? – Аня была в шоке. – Капец! Что вино с людьми делает.

– Давай его к нам на этаж отвезём.

– Зачем? Ты, Светка, в своём уме?

– Давай, говорю!

Они помогли ему подняться, взяли под руки с двух сторон и с большими усилиями на лифте поднялись на свой этаж. Вышел он почти сам и облокотился на стенку.

– Аня, я его поддержу, а ты стул вынеси, – Светлана протянула подруге ключи от квартиры. – Господи! Что я делаю!

– И я о том же, – быстро подхватила Аня. – А вдруг у него вши.

– Да? – Светлана повернулась к нему и спросила: – У вас есть вши?

– Е, чуток, тольки для сэбэ, – огрызнулся Николай.

– Капец! Он ещё и издевается, – возмущалась Аня, открывая дверь.

Они усадили его на стул, затем Светлана вынесла старую клеёнку и мешок для мусора.

– Это зачем? – спросила Аня взволнованно.

– Мы его побреем и переоденем.

– Мы?

– Аня, перестань задавать глупые вопросы, ты же сама просила Бога бросить счастье к моим ногам, – с нервным смехом произнесла Светлана.

– Господи! Кто же Тебя отвлекал, когда Ты это бросал? У Тебя что, закончились красивые упаковки?

Николай не сопротивлялся, у него кружилась голова, и его мутило. Женщины заставили его раздеться до трусов, сверху накинули клеёнку и стали брить голову одноразовым станком. Начали они ото лба посередине головы, перед этим выдавили на него много пены и, побрив сантиметров пять, поранили. Кровь потекла по лицу. На подбородке и под носом была уже засохшая кровь от разбитого носа. Светлана нервничала, это происходило как не с ней. Она вообще не понимала, что делает.

– Света, у нас сегодня случайно не пятница тринадцатое? – простонала Аня.

– Наверно, ты права. Пусть он посидит здесь. Пойдём быстро в дом, я возьму антисептик и приготовлю ему шприц с обезболивающим, а ты принесёшь таз с водой.

Они побежали в квартиру как ошалелые, всё валилось у них из рук. Вдруг раздался женский крик. Выскочив на площадку, они увидели остолбеневшую бабу Машу, рядом валялось помойное ведро, из которого рассыпалось всё содержимое. Через секунд пять оцепенения баба Маша с помощью матерных слов стала приходить в себя. Подруги, проглатывая слова, пытались ей всё объяснить. Николая раздирал внутренний смех, на внешний у него не было сил.

– Ну, девки, недержание мочи я с вами заработала, – уже смеялась баба Маша. – Что ж вы издеваетесь над ним? У меня же машинка для стрижки есть.

Она пошла за машинкой, а подруги собирали мусор.

– Как ваше имя? Только не молчите! Рассказывайте что-нибудь. Я сейчас руки помою и укол вам сделаю, – дрожащим голосом говорила Светлана.

– Николай.

Пока она делала ему укол, а баба Маша подстригала, он читал стихи – очень медленно и с перерывами:

Во всём мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,

До их причины,

До оснований, до корней,

До сердцевины.

—Это что? – спросила Аня, повернувшись к подруге.

– Это Пастернак.

– Ну всё, капец, мир перевернулся. Бомжи Пастернака читают, а благополучные люди матерятся.

– Я же тебе говорила, Аня, что у него душа есть.

– Ага, а твоя раскрылась навстречу уличному другу. Может, ты ещё его спать у себя уложишь?

– Конечно, только сначала пусть отмоется, – сказала Светлана категорично. – Бог мой, что я делаю?