– Не дёргайся, не обижу, – буркнул он и, присев возле мнимой спасённой на корточки, ножом разрезал шнуровку штанов.

– Что за мешок такой?.. – с недоумением хмыкнул наёмник под нос и, поднявшись, протянул руку Лури. – Вставай. Там караван торговый у нас, в Тагин идём. Если хочешь, поехали. Я бы на твоём месте поехал.

– Я поеду… – прошептала Луришшаэль, пробуя встать. Ноги не слушались, а разошедшиеся полы штанов – которые теперь больше походили на длинную кожаную юбку с бесстыдным разрезом – чертовски мешали, путаясь. Сырая трава колола неокрепшие подошвы.

Зубы начинали стучать: мокрая одежда на осеннем ветру отнюдь не грела.

– Они тебя что, в воде, что ли, держали? – поразился тот, с ладанкой.

Лури только кивнула и, сделав над собой усилие, пробормотала сквозь зубы, лязгавшие от холода и нервной дрожи:

– Они меня связали… и привязали к бревну, в воде… А я… я о сучок верёвки на руках… разрезала… и выбралась… А он… он как выбежит… я испугалась, а он… уплыл, и тут вы…

Наверное, её история показалась правдоподобной. Во всяком случае, на лицах наёмников отразилось сочувствие – и негодование.

– Вот ведь нелюди! В осеннюю воду, связанную! За что они так тебя?

Лури только сильнее задрожала и замотала головой.

– Отстань ты от девчонки, – буркнул верзила. – Видишь, на ногах не стоит. Это твоя сумка, девонька?

Лури кивнула.

– Они… отобрать хотели… но не успели… сказали, потом разберёмся… после… каравана…

– Вот мерзавцы! – мужик с ладанкой стукнул по колену.

– Держи, – здоровяк сунул Лури её имущество и легко, словно она совсем ничего не весила, подхватил девушку на руки. – Пошли, – через плечо бросил он приятелю.

Луришшаэль сжалась в комочек, прижимая сумку к груди, словно щит. Здоровяк шёл сквозь лозняк той же дорогой, по которой бежал сюда вместе с напарником, и у Лури кружилась голова от непривычных и таких сильных запахов: раздавленных листьев, раненного дерева… К ним примешивался дух сырой взрытой земли, мокрого песка – запах реки.

И запах кожаной куртки наёмника, запах его пота – но не противный, а какой-то… уютный? Домашний…

Луришшаэль прикрыла устало глаза. В детстве… давно-давно… может, тоже был сильный мужчина, который носил её на руках? Или то были просто сны?

Голоса людей. Кажется, заканчивают убирать с дороги деревья.

Лури подняла ресницы и увидела над собой высокое синее небо – и блеснувшую на солнце паутинку, плывущую в воздухе…

Осень.

– Вон! Идут! – раздался чей-то возглас, и сразу вокруг столпились люди: в основном взрослые мужчины, но среди них она заметила и несколько юношей, почти подростков.

– Эвона! Она, что ль, из лука стреляла?.. – озадаченно поскрёб в затылке какой-то мужик, глядя на девушку.

– Ушёл лучник, – коротко бросил бритый здоровяк. – Девка у них пленницей была. В воде держали, к бревну привязанную.

– Ага, – подтвердил второй, с ладанкой. – Чтобы не убежала, значит. Мы когда её развязали, она на ноги встать не смогла.

Все дружно ахнули. Кое-кто выругался.

– Ты, Рут, вот что, – сказал доселе молча стоявший представительный человек – вероятно, хозяин каравана. – Ты её к Ивине в фургон устрой. Она присмотрит.

– А малыш как?

– Они друг другу не помешают, я думаю, – беззлобно усмехнулся купец. – Ну, некому больше у нас за ней приглядеть, а девке уход нужен, не видишь разве? Переодеться, опять же, помочь. Не ты ли станешь ей рубашку менять?

Вокруг засмеялись, но снова по-доброму.

– Да ну вас! – махнул рукой бритый и зашагал в глубь наскоро разбитого лагеря.

Купцы ставили на колёса перевёрнутые фургоны, подбирали своих убитых – чтобы обеспечить им достойное погребение в Тагине – и перевязывали раненых. Разгружали съехавшую в воду повозку – парень с ладанкой, на прощанье подмигнув Лури, побежал помогать.