– Похоже, ты по натуре непримиримый тип, а таким всегда и везде нелегко, – со снисходительной усмешкой молвил он. – Как у Христа за пазухой не проживешь. Да и я, наверно, такой же, – признался он и, чтобы не акцентировать ее внимание на этом, добавил: – Там, наверно, постоянные банкеты приходилось обслуживать?

– Бывали банкеты, они за полночь продолжались, и утром отсыпались, а мы, как рабы, к десяти часам снова на работе. Им плевать, выспались мы или нет, не хочешь – увольняйся, выжмут как лимон и других примут. Даже ревизии нам устраивали в ночное время, чтобы утром мы уже работали. От такой нагрузки и переутомления у нас один водитель за рулем уснул, въехав в витрину магазина. Убытки страшные, а они на этом списали еще больше. Сначала нас по медицинской части в их закрытой поликлинике обслуживали, а потом, как чернь, исключили из списков этих услуг. Пожаловаться нынче некому. Профсоюзов нет, или они так же своим бизнесом занимаются. Заставили даже санитарные книжки оформлять за свой счет. Вот и приходилось платить, но компенсировать наши затраты они не собирались – все, видно, карманы себе набивали.

У них все посреднические фирмы прикарманены были и спокойно перепродавали государственное добро, вроде газа. Миллиарды меж собой только делили, те, что на руки от народных государственных фирм налипают, горбатить нас заставляли, а платить нормально не хотели. Почему государство посредническую деятельность не запрещает и Госбиржу товаров не организует, где спекуляция была бы запрещена, чтобы народ не обдирать?

Он не стал отвечать на этот почти риторический вопрос, да и вопрос был, скорее, не к нему, а к самой себе. Она, видимо, тоже не ждала ответа и продолжала:

– Не понимала я этого, да и сейчас не понимаю, но чувствую, что-то у нас не так. Нет действенного народного контроля, не подчиненного действующей власти, хотя бы наподобие профсоюзов или церкви, хотя и они не обделены личной наживой и могут хапнуть. А вот власти, которая не имела никакой своей собственности, кроме мундирской чести, в мире нет.

Только я думаю, когда-нибудь такая народная власть будет. У меня даже марш написан для народа, который отстранен от влияния на власть. Он так и называется: «Марш отстраненных». Я имею в виду отстраненных от влияния на власть, чтобы не прибегать к бунтам. Она взяла гитару и тихо стала напевать: