И местью так тебя я накажу.

– Как сделаешь ты, малёк,

А хочешь, я порву тебе ушей кулёк?

Не хочешь получить вновь взбучку?

И соберу твои я беды в кучку.

Себя слезами обольёшь,

Меня ты никогда же не побьёшь.

А к вечеру они легли тут спать,

Земля для них была кровать.

Спал лев большой,

Не спал меньшой.

Вдруг замахал тотлапкою-левшой,

Затрясся, сонный, в страхе,

Рвал себе грудь, как рвут пьяные рубахи.

Он выл, скулил во сне.

А младший не спал – радовался, как весне.

Когда увидел сонные он муки,

Не протянул ко льву он лапы-руки,

Чтоб тут толкнуть и разбудить.

Ему бы месть свою забыть.

Но он тихонько злобно хохотал

И чуть от радости тут не сплясал:

«Ну вот, тебе я отомстил,

И мучайся ты из последних сил».

Вот, наконец, большой проснулся,

Вокруг он оглянулся.

Весь мокрый он от страха,

Ведь в сне приснилась не плаха.

То были не огонь и не небес геенна,

То во сне нападала на него гиена.

Для нервов потрясающая та сцена,

Может лопнуть сердца вена.

Львёнок весь обмяк, лицом слинял:

Что тот не разбудил его, понял.

И если на тебя кто-то затаил там месть,

Она опасна не менее, чем та лесть.

О, сколько было мстителей –

Их же не счесть!

ПИЩА ДЛЯ ХУДЕЮЩЕЙ ЛИСЫ

Пришла лиса раз с лисовином –

Накрыли им, как говорится, враз поляну.

И сжарили им на дровах осиновых

Шашлык и сделали солянку.

Уплетает за обе щеки всё лисовин,

Лиса же облизывается – у ней губа суха.

Тут подошёл официант один,

И говорит: «Есть диетическая уха».

Лиса: «Неси, что за вопрос?!»

Пошёл официант, принёс,

Что носит каждый водонос:

В тарелке чуть воды и вилки,

В ней были плавники – не рыбки.

«С вас три, с неё – пять», – сказал он мужу.

«Как столько ей – за эту лужу?»

– «А для худеющих уха незаменима,

Поэтому цена у ней необозрима».

Идёт своим всё в жизни чередом.

Сейчас же голодает каждый дом.

Но потерять им здоровье потом,

А то будет жизни всей залом.

ОРЕЛ И ОБЕЗЬЯНА

Поймал орёл раз обезьяну –

Весёлый, словно покурил кальяну.

– Ты, орлик, дорогой, – она ему кричит, -

Меня ты отпусти – я же стара.

– А мне тебя же не варить

И не рубить же на тебя дрова.

– Эх, уважаемый, у меня одышка,

Не волнуйся, всё равно же будет крышка.

И я болезнями больна, яд приняла.

– Не волнуйся, не останутся и слова.

Умрут от яда ребятишки,

Яд – то ведь не пышки.

– Ну ладно, доживай свои денёчки

Мечтай, что принесут не веночки.

И бросил – перестала тут она же ныть,

И приземлилась так ловко там на ветку.

В прыгучести такую проявила прыть –

И прыгнула так, словно бы на сетку.

Орёл то увидал и закричал он ей:

– Отчего ты ожила и стала здоровей?

А где же болезнь твоя и стон?

Стонала, словно потеряла миллион,

Да в беге – чемпион, всех обгоняющий!

– Эх, орлик, коготки твои исцеляющие!

Они меня исцелили,

Болезни сердца, кровь забыли.

ЗЕБРА И ЛЬВИЦА

Однажды зебра так сказала львице,

Не как родной сестрице:

– И заруби себе же на носу,

А то тебя я на копытах пронесу!

Предупреждаю, оставь меня в покое,

А то тебе я сделаю такое!

Копыта у меня, как камень,

И выбью из глаз искры, пламень.

– Что? Угрожаешь мне?

Да чтоб гореть тебе в огне!

Умрёшь без покаянья у меня,

Я – львица, а не размазня,

Совсем не похожа я на коня!

А то займусь, тебя казня.

Она издала смерти рык –

Тот задрожит, к нему кто не привык.

Но зебра же не прикусила свой язык.

– Умею лягаться, я тебе не бык.

– Ах, ты так! Ну держись!

Недорого стоит твоя тут жисть!

Она от злости задрожала,

К ней кинулась, но та не побежала,

И – визг, когда хотела там свалить лапа.

Она – не будь в бою тут косолапа –

Лягнула львицу в две ноги.

Сказала львице: «Трогать не моги!»

Ударила она ей в пасть так, в зубы.

О подвиге трубили все слоновьи трубы,

И львица сразу уронила в землю пасть,

Шептала: «Зебра, да чтоб тебе пропасть!»