Ох, Анна-Мария Веджвуд, лучше тебе не знать, что со мной произошло. Мое платье, мои туфли, моя юбка с монетами, мой дракон и моя честь – все там, в особняке в зажиточном квартале. Я понесла большие потери, но не была сокрушена. Надеюсь, Эш вернется. Юбку с монетами Шэн обещал принести в целости и сохранности, а туфли и платье компенсирую продажей вот этого бального.

– Пойду отнесу Зои в кровать, – взглядом показала мне на выход мама, требуя разговора.

Пришлось делать вид, что Ханни срочно нужно подоткнуть одеяло. Я взяла на руки Зои, передала матери, не глядя в глаза, и быстро уселась на кровать обратно. Моя спина была пряма – в точности как у Анны-Марии, когда я вошла, – пока она не удалилась.

– Ханни, что ты выпила? – тихо спросила я. – Я никому не скажу. Мне нужно знать, чтобы помочь тебе.

Девушка смотрела на свои руки, сцепленные в замок на животе.

– Где мой братец? – Я оглянулась по сторонам, понимая, что не видела Ллойда, когда зашла. Он был единственным, кто мог разговорить ее.

– Не надо. Не зови, – вдруг сказала Ханни еле слышно. – Ему нельзя знать.

В голове мигом возникли предположения. Брату нельзя знать о том, что принимала его жена. Значит, это вызовет между ними ссору.

– Ты приняла что-то абортативное? – вдруг осенило меня.

– Нет, что ты! Всего лишь противозачаточные травы, – шепотом возмутилась свояченица.

Так вот почему они мне казались такими знакомыми и противными! Мама пила их по молодости, и однажды я нечаянно отхлебнула глоток. Потом Анна-Мария промывала мне желудок – помню до трясучки. Вот откуда такие неприятные ассоциации!

Теперь все ясно. Хотя бы понятно, что за причина так резко подкосила здоровье Ханни.

– Тебе их прописал доктор?

– Нет. Посоветовали. – Девушка снова гипнотизировала свои руки. – Только не говори брату. Ты знаешь, он против этого. И… я правда больше не могу.

– Я тебя не осуждаю. – Я положила руку на сцепленные в замок пальцы Ханни. – Уж кто-кто, но не я.

Сама сегодня таких дел наворотила – не разгребешь. До сих пор дергаюсь от подозрительной тишины и поглядываю на дверь, будто на пороге может возникнуть Райян.

Что самое противное – с надеждой поглядываю. Даже усилившийся ветер за окном вселяет трепет ожидания.

– Я привез доктора! – раздался громкий голос Шэна, и я расслабила спину, сгорбившись колесом. Дверь хлопнула так, будто ее кто-то пнул со всего размаху.

– Ну там и ветер! Еле добрались. Доброй ночи, я доктор Лирмиан Гарминский, – представился мужчина.

– Я сама скажу все врачу, – тихо пообещала я Ханни, и та возмущенно открыла рот. – И не переживай, он давал клятву о неразглашении, как и все врачи.

Свояченица неуверенно выдохнула.

Я поднялась, чтобы встретить Шэна и доктора, и взглядом поблагодарила друга детства. В это время на него налетел отец, затряс его руку:

– Благодарю. Ты всегда помогаешь нам. Даже не знаю, как тебя благодарить.

Шэн едва склонил голову, принимая благодарность, а когда поднял, то посмотрел прямо на меня и сказал отцу:

– Я ничего такого не сделал. Вы семья Мэд, а это значит, и моя семья, отец.

Зашедшая мама выронила кружку. Посмотрела на костюм Шэна, потом на мое платье и задумчиво замолчала.

Похоже, для нее тоже стало сюрпризом, что соседушка, который гостил в доме у своего деда, оказался очень обеспеченным.

Врач уже прошел к Ханни, поэтому я быстрее кинулась за ним. То, что он поздоровался только с отцом и полностью игнорировал женскую половину, было дурным знаком. Знала я таких докторов.

– Кто ее муж? – требовательно спросил он, как только переступил порог и принюхался.

Ох, кажется, я слышу звон монет взятки за молчание. Но правда, где же Ллойд?