Надеюсь, Виктор никогда не узнает о напраслине, что я на него возвела. Хотя сейчас главное, чтобы Марья мне поверила. Это ж додуматься надо – греть вывих!
Глава 8
Нянька испытующе смотрела на меня. Я вздохнула. Возвела глаза к потолку, припоминая.
– Своевременное лечение вывихов плеча абсолютно необходимо для достижения оптимальных результатов у пациентов…
Глаза Марьи остекленели. Да уж, формулировки из справочников кого угодно в тоску вгонят. Все то же самое я могла бы рассказать просто – так, что и ребенок бы понял, но простое объяснение няньку бы не убедило, поэтому я продолжала радовать ее зубодробительными оборотами, извлеченными из недр памяти.
– Видать, и вправду ты училась, – покачала она головой, когда я прервалась вздохнуть. – Замудрено-то как… Старалась ради аспида этого, бедная. А он все равно с тобой разводиться собрался!
– Да плевать на него, – отмахнулась я. Помогла Марье подняться, усадила ее на стул. – Сейчас надо твоей рукой заняться, вывих вправить. Скажи, как до доктора добраться, я сбегаю.
– Какой доктор, о чем ты, касаточка! Слышала я, сколько доктор за свои услуги заламывает, нам с тобой век не расплатиться!
– Деньги можно заработать. А новая рука у тебя не вырастет.
– Куда ты в ночь пойдешь, заблудишься!
Может, и правда, я ведь даже из дома еще носа не высовывала. Но раз Евгений Петрович как-то до меня добрался, то и я до него доберусь. Впрочем, есть еще один вариант.
– Хорошо, пойду Петра растолкаю, пусть он меня отвезет. Или сам сбегает. Что будет быстрее – сани запрячь или так добежать?
Нянька вдруг бухнулась на колени – я даже подхватить ее не успела.
– Господом нашим заклинаю, не надо доктора, касаточка! Сказывают, Федор, лакей его, пьяный уснул, руку отлежал. Так доктор ее изрезал всю, мясо-то и вытекло, высохла рука. Федора погнали, само собой! А я как без руки?
Глубоко вздохнув, я подняла Марью с колен, возвращая на стул. Пожалуй, объяснять, что, вероятней всего, в несчастье кучера виноват не зловредный доктор, бесполезно. Видела я такое у себя на участке – уснул пьяный, передавил своим весом сосуды и нервы, ткани и омертвели. Правда, в наше время лечат не так. И все же повезло неведомому Федору, что жив остался: продукты распада мышц повреждают почки.
Но мне-то что делать?
– Марья, вывих нужно вправить. Давай я сама тебе помогу, если ты Евгения Петровича боишься.
Нянька вгляделась мне в лицо.
– Настенька, скажи как на духу, не смеешься ты надо мной? В самом деле что-то понимаешь или разыграть старуху решила?
Неужто от Настеньки можно было ожидать подобных розыгрышей?
– Памятью покойной маменьки клянусь, правду говорю, – сказала я. – Хочешь, расскажу, как делать? Надо лечь так, чтобы рука висела. Под ее тяжестью мышцы вытянутся и расслабятся, вправить вывих будет легче. Хотя все равно будет больно, тут тоже врать не стану.
Один минус был у моих визитов к родителям, зато здоровенный. В деревне все всех знают, и о том, что приехала «врачиха», весть разносилась мгновенно. До ФАПа за пять километров не набегаешься, особенно по распутице, так что начиналось паломничество. Приходилось мне и вывихи вправлять, и абсцессы вскрывать, и роды принимать, про инъекции и говорить нечего…
– Потом нужно сделать повязку, чтобы сустав снова не выскочил. Дней на десять. И еще несколько недель поберечься. Потом все будет хорошо.
Не факт, что непременно будет хорошо, но размышлять о возможных осложнениях сейчас не время. Все равно ничего я с этим сделать не могу, всего оборудования – глаза да руки.
Пока я рассказывала, Марья кивала, точно болванчик. Видимо, мой уверенный тон все же подействовал – лицо ее просветлело.