– Эльрих! – отзеркалила я айна, добавив в тон ложечку дегтя.

– Хорошо, – вздохнул Эльрих так, будто его ведут даже не на казнь – на просмотр женского хоккея. – Но вы должны держаться позади нас и, если что, сразу телепортироваться. Я знаю, вы видите порталы в пределах Кары и способны по ним путешествовать.

– Да. Я и только я так могу, – кивнула я. – Но мы еще посмотрим, кому придется телепортироваться…

Эльрих хмыкнул, Грет усмехнулся, а спасатели продолжили обсуждения моих достоинств. Одно только слово «Какая…» прозвучало раз эдак пятнадцать. С выражением «Вот дает!» я сбилась со счету.

Ну и так, по мелочи. «Вот это женщина!» – раз пять. «Хороша!» – раза три или четыре. И уже застрявшее в зубах – «Ну, командир попал!»

Айн игнорировал мнения подчиненных обо мне и наших разногласиях. Я имела дело с варварами не впервые, так что меня сложно было чем-то удивить. Эти еще выражались прилично. Так что и я не особо «поднимала пыль».

– Итак. Если мы все выяснили, хотелось бы еще раз напомнить. У меня на родине говорят – повторение мать учения.

Я посмотрела на Эльриха. И тот вдруг радостно улыбнулся. Нет, правда! Радостно! Практически восторженно! Да что с ним? Я ему выговариваю, как школьнику, что не выучил домашнее задание, а он счастлив? По дороге сюда МЧСники попали на поляну антидепрессантов и приняли их за витамины?

Заметив мое удивление, айн усмехнулся и развел руками:

– Ну что я могу поделать? Когда вы ко мне обращаетесь, хочется улыбнуться…

Спасатели еще несколько раз повторили знаменитые фразы. А я выдержала паузу и, когда все стихло, продолжила:

– Пожалуй, повторюсь. Ну так, на всякий случай.

На фоне раздались смешки.

– Повторение – мать учения. При любой внештатной ситуации на Каре вы должны отметиться в информационном бюро и получить номер обращения. Следующим шагом вы связываетесь со мной или с Гретом, смотря, насколько все серьезно, – я кивнула в сторону терла, почему-то страшно недовольного. Хотя я как раз распекала на все корки его «оппонента» по мужским выяснениям отношений. – Далее – мы вместе решаем, как быть. Это касается всех случаев, когда речь идет о магии Кары или явлениях на горе. Типа оползня или камнепада.

– Я понял, понял.

Эльрих все еще так улыбался, что в его понятливости возникали сомнения. Но я все-таки продолжила:

– А теперь действуем так. Веркрестово – штука опасная. Обычно его нельзя засечь заранее. Дает минимальный магический фон, до момента полного скручивания почти никак себя не проявляет. Ибо речь идет о неких процессах в пространстве вокруг Кары. Они естественны и происходят всегда. Но в редких случаях пространство не гнется как обычно, не меняет форму, а скручивается винтом и моментально втягивает в себя все, что плохо лежит. Или стоит. Или плохо бежит.

Грет хихикнул на мою шутку, спасатели загоготали.

– Мы знаем, куда оно пришло. Но куда вышло и как двигалось – нет.

– У нас есть чувствительные датчики таких аномалий, – вклинился Эльрих со своим ценным мнением.

Да черт побери! Я убью его, и суд меня оправдает!

– Какие датчики? – рыкнула я и не сдержалась, всплеснула руками. Обычно я такую экспрессию на работе себе не позволяю. Но тут просто уже сил держаться не оставалось. – Я ведь уже говорила! Эти аномалии невозможно засечь, пока они не активизировались. А это одно мгновение. То есть, мы будем ждать, когда нас затянет, и потом радостно увидим показания вашего датчика! Зажатые в куске пространства как жуки в камне, зато железобетонно уверенные в аппаратуре? Это как врач, глядя на пациента с отрубленной головой, делает многозначительное заключение. «Исследуемый умер по причине отделения головы от туловища». Гениально, правда же?