Врунишка. Его сыновья были старше меня и в чем точно не нуждались, так это в молодой матери. А вот шанс присвоить мои владения старый хитрец точно не упустит.

Зубы скрипнули. Продают меня, как корову на рынке…

В следующий момент я широко улыбнулась и мелодично засмеялась, надеясь, что никто не заметил гримасу на моем лице.

– Умеете вы уговаривать, господа. Хорошо, ставлю вечер со мной.

– Наедине, – добавил принц.

– Со слугами, разумеется, – поправила я.

– Конечно, конечно. О таком и упоминать нет смысла.

Он с хитрым видом покивал. Подлец. Наверняка уже вообразил себе оргию.

И почему Элай так уверен, что победит? Что это – упорство пьяного игромана, что удача наконец ему улыбнется? Я окинула его пристальным взглядом. Принц выпил, и немало, но слова произносил четко, а глаза оставались достаточно ясными. Впрочем, по драконьим глазам много и не поймешь. Золотой цвет и вертикальные зрачки сбивали с толку, а в полумраке они могли еще и светиться.

Я отвела взгляд. Магия в нашем мире не была чем-то из ряда вон выходящим, хотя и не встречалась на каждом шагу, да и не были драконы единственной волшебной расой. Эльфы, пустынные наги со змеиными хвостами, волки-оборотни с Севера и многие другие легко могли составить им конкуренцию. Однако именно от драконов у меня по коже шел мороз. Тот же бестолковый Элай, чье единственное достижение в жизни – сочинение посредственных стишков, запросто был способен в любой момент превратиться в здорового крылатого ящера величиной с этот зал и одна половину гостей сожрать, а вторую – передавить.

Наверное, потому Сенавией, крупнейшим государством на юге континента, и правили драконы, а не наги или эльфы и уж тем более люди.

– Ваше высочество, вы так и не назвали свою ставку, – напомнил Мирале.

Принц лениво оглянулся.

– Ну что, больше никто не хочет присоединиться к игре?

Зрителей стало чуть больше – некоторые перекочевали из сада в душный зал, чтобы стать свидетелями тому, как высокомерный королевский сын проиграется в пух и прах. Однако поучаствовать в этом лично никто так и не осмелился.

– Прекрасно, – Элай ничуть не расстроился, а, кажется, наоборот, обрадовался. Красивое лицо разрезала хищная улыбка. – Так уж и быть. Я поставлю две вазы из белого сетуайского фарфора.

Даже я не удержалась от снисходительной улыбки. Мирале откровенно хмыкнул.

– Ваше высочество, после того как ваш старший брат усмирил кочевников и обезопасил сухопутные торговые пути на запад, белым сетуайским фарфором никого не удивить. Может быть, у вас есть что-то еще?

На скулах принца заходили желваки. И еще вопрос, от чего: от намека, что ставка никчемна, или от упоминания Хашима – старшего принца, королевского первенца, прославленного воина, который наверняка станет одним из величайших правителей Сенавии.

Если, конечно, не сгинет в одной из бесконечных битв, в которых предпочитает проводить жизнь.

– Ладно, – напряженно ответил Элай. – Поставлю Погибель Драконов. Это достаточно ценный приз?

В зале наступила гробовая тишина. Как будто что-то почувствовав, музыканты в саду прервали мелодию. Среди гостей пораженно охнули, и одинокий звук прогремел громче раската грома.

Аштар Погибель Драконов был живой легендой. Мало кто поднимался так высоко – и падал так низко. Этот дроу не родился аристократом, но возглавлял армию темных эльфов и побеждал первого принца Сенавии чаще, чем любой другой полководец. Он оказался в плену не потому, что над ним одержали победу, а по глупой случайности – его корабль разбился в шторм, и почти бездыханное тело прибило к сенавийскому берегу вместе с обломками.