:

— А ты не под иллюзией, — удивился он. — Как нежного вида существо могло создать такой страшный фантом? Что за жуткие фантазии рождаются в твоей головке?

— Кажется, командир напрасно жаловался на скупость ваших речей. Сейчас вы даёте фору любому болтуну, — фыркнула Полина и ушла.

Она хорошо пропарилась в закрытом шкурами шалаше, намылась до скрипа, и, разрумянившаяся, скрылась у себя.

За её выходом следили многие, пытаясь угадать, настоящая у неё внешность или прикрыта иллюзией. Все слышали, что на Большой земле можно повстречать людей, рождённых от связи с представителями других рас, и тогда их волосы не будут черны, как ночь, а глаза могут быть самого неожиданного цвета, но воочию увидеть такого человека, тем более девушку —совсем другое.

Простым людям даже сложно понять, красива она или нет, стоит ли говорить о ней с восторженными нотами или лучше брезгливо скривиться.

По фигуре магесса не так уж чтобы очень отличалась от местных дев, особенно от тоненьких горожанок, но её кожа была без изъянов, как у новорождённого младенца, а это редкость даже для знатных дам из-за сильных ветров и крепких морозов зимой и жаркого солнца летом. А ещё непривычно было смотреть на её глаза. Голубой цвет казался неестественным, ненастоящим и невольно думалось, что магесса— морскоесущество, а не человек. Последним отличительным штрихом были волосы цвета светлого хмельного напитка, которые девушка собирала в строгую причёску, а не выпускала змеиться косой. Хотя, похоже, там кроме цвета нечем было красоваться и, как ни странно, именно этот изъян придавал ей человечности.

Вот и реши после всего этого: красавица она или уродина? Тихие споры продолжались до отбоя, а Полина долго лежала, всё думая, каким будет завтрашний день.

5. Глава 5.

Наверное, ей голову с утра напекло, если она пошла поить пленного эльфа. И не только для того, чтобы тайком сделать несколько колоритных снимков.

Дрожащей рукой она навела крошечную камеру на главу клана и фотографировала его, стыдясь того, что не испытывает к эльфу особого сочувствия. Благородный профиль зрелого нелюдя скорее настораживал, чем вызывал уважение, но собственная совесть грызла из-за того, что она делает, прикрываясь подачей воды.

— Ты странная, — напившись и смотря в сторону леса, произнёс пленник.

— Странная потому, что принесла воды?

— Доброта — это слабость, развращающая близких, делая их злейшими врагами, — неожиданно начал поучать эльф. — Доброта — это открытые ворота для врагов.

Полина сначала опешила от подобных откровений, но потом осуждающе покачала головой.

— Ваша философия… — она замялась, подыскивая точные слова, — больна и уродлива. Возможно, это происходит из-за вашей общеэльфийской эмоциональной скудости, — Полина гордо приподняла подбородок, видя, что эльф не ожидал возражений. — Я надеялась, что воины врут про вас, но ваши высказывания развеяли мои сомнения.

— Глупая человеческая девочка! — устало усмехнулся он. — Ничего-то ты не понимаешь… Я прожил не одну сотню лет и выстрадал свою «философию»! За каждым моим словом стоят поломанные судьбы!

Эльф был убедителен, а точнее, харизматичен, и Полину тянуло поддаться его словам, засомневаться в себе… Наверное, с какой-то стороны он прав, но так можно далеко зайти и запутаться.

— Нашли, чем кичиться! — немного наиграно фыркнула она, только чтобы избавиться от его влияния. — «Не одну сотню лет…» — передразнила она его и, постучав по своей голове, снисходительно добавила:

— У меня здесь память множества поколений людей из разных стран и мне даже не надо самой анализировать их жизнь, потому что это сделали за меня философы и умнейшие люди в разные времена. И вот к чему все они неизменно приходят: если не жить по совести, не искать гармонии в душе, которую питают доброта и любовь, то в конце концов душа истончается, и ничто не приносит радости, а значит, теряется смысл жизни. Я молода, и для меня пока есть смысл в любом проявлении жизни, но глядя на вас, понимаю, что имели в виду жившие до меня философы.