Он любил такие поручения, ему нравилось чувствовать страх своих жертв... А погоня заставляла кровь кипеть... как сейчас... И даже когда девчонка впереди споткнувшись кубарем покатилась в овраг, он не сразу понял что случилось.

Сделав красивый вираж и рассыпав снеговую крошку из-под полозьев вездехода, остановился у края оврага и недоуменно смотрел на трепыхающееся темное пятно с красными краями в густых кусах на склоне оврага. Кажется, девчонка упала слишком неудачно.

- Идиот! - мимо него пронесся второй, - ты что наделал! Батя тебя уроет за девку! Тупица. Это ж внук его! Единственный! Наследник!

- Да чего я-то, - громила слез с вездехода и неловко топтался наверху и, вытягивая шею смотрел, как второй перевернул девушку.

- Почти труп, - цыкнул он, - горлом на сучок напоролась. Не довезем. А пузо цело. Тащи нож, кретин, может ребенка спасти получится.

Громилу затошнило, когда второй достал окровавленное тельце малыша... Вернее малышки. Перевязал пуповину шнурком и завернул в скинутый полушубок.

- Девка, - он поднялся и сел за руль вездехода. - Махонькая совсем, слабая. Поехали, может вытащим.

Через секунду два вездехода на всех парах рванули к трассе, где их ждал огромный навороченный автомобиль. Второй умудрялся и держать ребенка, и рулить, и звонить по телефону, ставя на уши лучших детских врачей. Если девочка умрет, им обоим не поздоровиться. Сын бати, Тоха, на прошлой неделе помер от передоза, и эта девочка единственная, кто остался у наводившего страх на всю область криминального авторитета Свиридова, по прозвищу Батя.

***

Алька скатилась в овраг и, больно ударившись головой, потеряла сознание, успев заметить некую странность... на склонах оврага, которой она знала вдоль и поперек, прямо посреди зимы росла зеленая трава.

Очнулась она довольно быстро от резкой, пронзительной боли в животе. Было так больно, что Алька заорала со всей мочи и обняла свой живот. Кажется, ее падение не прошло бесследно, поняла она, но чтобы ей помогли, нужно было встать, выбраться до оврага, дойти до деревни и дождаться, когда по их бездорожью в деревню приедет скорая. Часов пять не меньше. Но Алька знала, столько времени у нее нет. Что-то плохое происходит прямо сейчас. И она готова была сама лично сесть на вездеход и поехать к Тохиному отцу. Лишь бы в город... в больницу.

- Помогите! Помогите! - заорала она. И цепляясь пальцами за землю и высохшую на солнцепеке траву, превозмогая острую, режущую боль в животе, поползла наверх к татуированному громиле. - Помогите, - шептала она, выбиваясь из сил.

И ее услышали. Две молчаливые тени, подхватили ее под мышки и вынесли из оврага наверх.

Алька смотрела вокруг и хлопала глазами, на мгновение перестав чувствовать боль. Вокруг больше не было зимнего леса с узкой дорожкой лыжни, не было деревни вдали, не было телеграфных столбов, оставшихся от недавно почившего колхоза, не было ничего, что напоминало бы знакомый до последнего дерева лес возле дома.

- Ваше высочество, - обратилась одна тень к странному мужчине, стоявшему на том самом месте, где должен был быть громила, - вам повезло, чистокровная человечка.

- Что с ней? - Равнодушный холодный голос того, кого называли «ваше высочество» стегнул по животу плетью. Боль стала оглушающей, Алька упала на колени и завыла, держась за живот.

- Дите осталось за гранью, ваше высочество, - склонила голову вторая тень, - и только сейчас переходит грань. Мы можем помочь малышке вернуться...

- Малышке? - встрепенулся принц неведомой страны, - это девочка?

- Да, девочка. Но там она скоро умрет, а здесь мы можем ее спасти. У нас с Витто хватит сил.