-Я определенно не похожа на Хозяйку. Меня зовут Эвелин де ля Рейн, но я не знаю почему добавлена приставка «ля» в мое имя. Когда-то я была принцессой Империи драконов, но моя Империя пала, а что случилось со мной я так до конца и не поняла. Но, кажется, я умерла, - она запустила руки в волосы и пальцы запутались в непривычной структуре. Она раздраженно их вытянула. – Так что прости, вряд ли я смогу быть вам полезной.
– Госпожа…
– Можешь обращаться ко мне просто по имени и на ты. Я пленница здесь, а не управляющая замка.
– Хорошо, – в его хриплом голосе послышалась грусть. – Я оставлю ва… тебя, думаю ты хочешь побыть одна.
Он развернулся и направился в сторону двери.
– Какой сегодня день? – спросила Эвелин пока он не ушёл.
– Двадцать первое июня. – Сказал это и вышел, оставив её одну.
6. Глава 4. Отрицание и принятие
Двадцать первое июня. День их с братом рождения. День падения Империи драконов. Со дня трагедии прошло сто лет. Получается, что ей теперь сто восемнадцать лет? Её мысли крутились вихрем, и она никак не могла ухватиться ни за одну из них.
В голове вертелись образы событий того дня. Боль нахлынула с новой силой, ноги подкосились, и она опустилась коленями на холодный каменный пол прямо рядом с со шкафом, у которого стояла и уставилась в одну точку.
Как такое могло случится? Как? Она не хотела верить в происходящее. Может это сон? Просто один из кошмаров, который немного затянулся.
Она смотрела на свои раскрытые трясущиеся ладони. Солёная капля упала на правую ладошку. Затем ещё одна… и ещё.
Слезы стекали по щекам, тело содрогалось от сдерживаемой истерики. В какой-то момент, потеряв контроль, плач выбрался наружу. Оны выла, как раненное животное, крепко обнимая себя за плечи. Бороться с болью больше не было сил. Она так хотела домой. К маме, к папе, к брату. Она не хотела оставаться одна. За всю свою жизнь она никогда не знала, что такое одиночество. Её никогда не оставляли одну, не давали грустить и скучать. Даже занятия у них с братом были общие. Они были неразлучны. А родители, несмотря на многочисленные королевские обязанности, всегда находили время на своих детей, пускай немного, но этого хватало, чтобы чувствовать себя любимыми. Все свои восемнадцать лет, что прожила, она была счастлива. А сейчас всё рухнуло. Как карточный домик, по мановению руки одного монстра. И как теперь жить дальше она не представляла.
Сколько она так просидела, Эвелин не знала, но в какой-то момент слезы наконец высохли, а болезненный вой потихоньку превратился лишь в тихие всхлипы, а затем и вовсе стих. Судорога кончилась. Боль никуда не ушла, но в груди образовалась пугающая пустота.
Какое-то время она ещё так просто лежала на каменном полу, совершенно не ощущая холода, исходящего от него. Хотя он всё равно не пойдет ни в какое сравнение с холодом внутри.
В комнате стало светлее. Эвелин подняла голову. Единственным источником света в этой комнате, было окно. Видимо настал день.
Она поднялась, рукой придерживаясь за всё тот же шкаф, и прошла к окну.
Ухватившись за край шторы, потянула её, желая впустить в помещение больше света. Но та не выдержала такого напора и просто рассыпалась от древности, оставив в руках девушки лишь рваный кусок. Эвелин закашлялась от пыли. Но зато в комнате стало светлее. Она вгляделась в мутное окно. Пейзаж не впечатлял. Серая безжизненная земля и черные деревья. Тоскливый вид словно не имел границ и простирался до самого горизонта. И даже вздымающийся где-то вдалеке рассвет, не разбавлял унылости картины.
Только сейчас, успокоившись после истерики, она услышала чей-то шепот. Он доносился из коридора. И чтобы как-то отвлечься от тяжелых мыслей, она решила выйти, чтобы проверить что там. Но за дверью никого не оказалась, а шепот словно доносился откуда-то дальше. Как завороженная, она пошла за ним, пытаясь найти источник звука. Но он всё отдалялся, словно убегая от неё. Она дошла до лестницы, шепот уже был где-то внизу. Пришлось спускаться вниз за ним. За всё это время её не разу не посетила мысль, что это может быть опасно. Всё казалось естественным, а голос шептавшего знакомым и как будто родным.