-Простите, фру Лунд, я не смог найти коляску, уж очень сегодня много кораблей причалило! Но мы уже почти пришли, вот за тем мостом контора мэтра Расмуссена, – тараторил паренек, угодливо склоняя перед Ниной голову.

-Ничего страшного, юноша, ведите. Это даже хорошо, пройтись после долгого плавания – великодушно ответила Нина, а Айрис только таращилась по сторонам, но руку хозяйки не выпускала.

Мэтр оказался мужчиной лет 45-ти, с внешностью скорее воина, чем клерка: высокий, с проседью в некогда каштановых волосах, в коричневом удлиненном камзоле и коротких, заправленных в чулки, бриджах, в туфлях с пряжками и прямой как палка.

Он встретил прибывших в своем кабинете на втором этаже одного из вытянутых вверх каменных домов на берегу канала. Доброжелательная улыбка скрасила серьезность его некрасивого лица, а проявленное к гостьям галантность и внимание (поклон, чай, булочки) немного расслабили напряженную атмосферу первого впечатления.

-Здравствуйте, фру Лунд, или Вы предпочитаете – виконтесса Флетчер? – с легкой иронией спросил стряпчий. – Прошу, перекусите, а я пока введу Вас в курс дела.

- Фру Лунд, уважаемый мэтр, на родине я – данка. И спасибо за угощение, с удовольствием подкреплюсь. Моя служанка Айрис не понимает данский, поэтому говорите без опаски. И пусть она тоже поест здесь, если Вас не смущает такое.

Нина следила за выражением лица стряпчего, но не заметила ни спеси, ни негодования относительно своей просьбы. Это располагало, и Нина приготовилась есть и слушать.

Пауль Расмуссен тоже присматривался к дочери покойного клиента, которую видел последний раз более шести лет назад. От прежней пышки и скромницы мало что осталось: перед ним сидела худая, строгая молодая дама со следами усталости на осунувшемся лице, в платье явно не новом, но из хорошей ткани, без украшений и апломба, присущего аристократии. Отношение к служанке удивило мэтра, но он привык сдерживать не относящиеся к делу эмоции.

«Не принесло замужество счастья твоей дочери, Отто, ты явно ошибся. Но держится она с достоинством, повзрослела, видно. Надеюсь, в ней есть стержень и твоя хватка, иначе выжить одинокой молодой женщине будет трудно, немного ей от прежних богатств отца перепало. Жаль, что ты был так недальновиден во всем, что не касалось бизнеса» – посетовал про себя стряпчий и начал излагать детали завещания.

Покойный отец Нинель был удачливым дельцом: его корабли бороздили моря и океаны, лавки успешно торговали всевозможными привозными диковинками. Даже будучи родом из соседней Альмании, купец водил знакомство со многими семьями королевства Данска, что и позволило ему прикупить приличных размеров владение на острове Фалькстар для дочери, и это делало теперь уже вдову Флетчер завидной партией снова.

Однако именно стремление купца выдать дочь замуж за аристократа и нанесло удар по его состоянию, а зависть ближнего круга – к потерям в нескольких последних кампаниях. Это Нина Андреевна поняла из осторожных оговорок мэтра при обсуждении текста завещания.

Выходило, что Отто Лунд, не имея наследника мужского пола, приблизил к себе двоюродного племянника Ганса Мансельма. Племянником молодого помощника назвать можно было с большой натяжкой (сын то ли сводной сестры матери, то ли приемный сын тетушки деда, черт разберет), но Отто всецело ему доверял: учил вести дела, ввел в мир купцов и моряков, но отказал в руке дочери, которую видел будущей дворянкой.

На исполнение мечты негоциант Лунд потратил значительные средства и купил-таки дочери мужа в лице англосакского виконта-нищего Алекса Флетчера. Нинель была домашней девочкой, воспитанной в патриархальных традициях, любимой, балованной в меру, послушной и наивной. В мужа влюбилась, отцу не противилась и уехала в чужую страну, полная надежд на счастье.