Хм? Какая-то связь ещё есть?

Позвать обратно? Я почти делаю это, но сдерживаюсь. Нет, пусть пройдёт какое-то время — так, наверное, надёжнее, потому что я сомневаюсь, что восстановление процесс мгновенный. А пока от переживаний надо отвлечься.

Я выглядываю в холл.

Даниэль в той же позе, в какой я его оставила — сидит на диване в гнезде из притащенных изькастелянской подушек и пледа, без внешней поддержки тело завалится. Я присаживаюсь, чтобы оказаться на уровне глаз мужа, ловлю его взгляд:

— Ты как? У меня всё нормально, просто… под кастрюлей полыхнуло, и я испугалась. Извини, но каша будет пригоревшей. Но если ты не очень голоден я могу переделать. Только я не уверена, что получится лучше, а вот хуже — запросто, — болтовня льётся из меня потоком.

От второго кулинарного захода Даниэль ожидаемо отказывается, за что я ему очень признательна.

— В таком случае в меню страшная гречка с ещё более страшным мясом и сносный чай, — с улыбкой сообщаю я.

Мне чудится, что ресницы у Даниэля дрогнули, будто он тоже пытался улыбнуться, но не губами, а глазами.

Вполне возможно — в книге на ноги его поднял дикий стресс, а сейчас Даниэль наверняка испугался, услышав, как я закричала.

Надо быть сдержаннее…

Даниэль соглашается, и я приношу результаты своей стряпни. Выглядит неаппетитно, на вкус ещё хуже, но Даниэль мужественно глотает получившуюся жижу ложка за ложкой, а я добавляю к каше размягчившееся при варке мясо, которое разбираю чуть ли не по волокнам.

Почему я помню, как главная героиня кормила Даниэля сухарями, но не помню ничего толкового?

Я съедаю свою порцию, отношу тарелки на кухню. Посуду теперь мыть надо? Ну, логично, да. И мыть ручками, потому что посудомоечной машины тут нет и лет сто, наверное, не будет. Временно, чтобы остатки гречи не присохли, я заливаю тарелки водой и иду обратно к мужу. С некоторым удивлением я ловлю себя на том, что даже хочу провести с ним время. Мне с ним… уютно и приятно.

— Тебе чай с сахаром? — уточняю я у Даниэля. — Сколько ложек? Две?

Даниэль отвечает на каждый вопрос.

Я меняю тему:

— Я так с комнатами пока и не определилась, но не переживай, до вечера успеем. Или ты готов пожить пока в холле?

Даниэль готов.

Рассказывать ему, что холл по площади как три мои квартиры, а то и больше, я не буду…

С пелёнками надо что-то делать…

Перед свадьбой Даниэлю явно пить вообще не давали, а у меня была только фляга, и я экономила, цедила по глотку. Но сегодня у нас проблем с водой нет, пить можно вволю. То есть, если вчера дело ограничивалось небольшим мокрым пятном, хватало простынок, то после чая… пелёнка промокнет насквозь в одно мгновение, всё впитается в обивку дивана. И ладно бы диван. Как на мокром лежать?

Трындец.

Клеёнка бы решила, но клеёнки нет. Даниэль себя контролировать не может, пытаться угадать момент бессмысленно.

Нужно что-то легко моющееся… Мраморный пол напрашивается, но это так, пустая мысль и точка отсчета. Положить на холодный камень хуже, чем оставить в траве. Мрамор не годится, разве что обеспечить постоянный подогрев как в хамаме, но это уже фантазии. Хотя с планшетом…

Я чувствую приятную тяжесть в руке, рефлекторно сжимаю пальцы, опускаю взгляд — плашка вернулась! Планшет целый и невредимый, словно не был ни в огне, ни в воде.

— Погремушка вернулась, — объясняю я Даниэлю свою радость. — Я не знаю, как оно работает, оно появляется и исчезает по желанию. В смысле, по моему желанию. Я на кухне думала, что сожгла, а вернулся целым.

И с родными потёртостями, какие были ещё на Земле. То есть планшет никто не восстанавливал, мне выдали копию.