Сказка продолжается?

В столовой уже было накрыто. Дышала жаром овсяная каша в перламутровом с синей каймой фарфоре. Пах сиренью крепкий чай, сдобренный сахаром и молоком. Лежали во фруктовнице спелые яблоки и сливы.

Анна почувствовала себя неловко.

В прошлой жизни для нее обычно никто не готовил завтраков. Все она делала сама. Для себя и для Ивана…

Взглянув на застывших у стола женщин и одинокую тарелку, она предложила:

— Присаживайтесь. Позавтракаем вместе. Берите тарелки, а то тут всего одна…

Ирма застыла столбом, не понимая, шутит госпожа или нет. Мариса же все поняла и подыграла Анне.

— Садись скорее. — Она пододвинула пожилой управляющей стул перед тем, как убежать за дополнительными тарелками. — Просто госпожа не любит завтракать одна. Ей так проще. Ну ты понимаешь… — крикнула из кухни.

Судя по выражению лица, Ирма не понимала, что происходит. Но и не спорила.

Анна похвалила угощение и собралась отдать яблоки деревенским детишкам.

— Да много у нас их в этом году, — успокоила ее Ирма. — Оставьте, госпожа. Спасибо за доброту, госпожа. И позвольте, я уже пойду…

— Конечно, — кивнула Анна.

— Там Орра вас ждет. Вы же хотели познакомиться? — напомнила Ирма перед уходом. — Я Джину пришлю, чтобы проводила.

Попросив Марису подыскать в гардеробе что-нибудь удобное, простое и немаркое, Анна быстро сполоснула посуду, пока камеристка не видит. Взваливать дополнительную работу на и так загруженных женщин было стыдно.

Она думала, что Мариса не заметит, но та заметила. Покачала головой.

— Что же вы сами-то? Ладно я… Но что другие скажут, если увидят?

— Да всего-то пару тарелок помыла, — шепотом возмутилась Анна.

Что она делает? Оправдывается, как школьница, перед служанкой? От этой мысли стало весело, и Анна рассмеялась так беззаботно, как не смеялась уже давно.

Очень давно…

— Ну раз мытье посуды делает вас такой счастливой, — заулыбалась Мариса, — можете хоть все тут перемыть. Я не возражаю. Для душевного здоровья же!

Переодевшись в охотничий костюм — длинную тунику с разрезами на бедрах и узкие, легко тянущиеся штаны, Анна сразу почувствовала себя увереннее. Высокие сапоги-ботфорты скрыли увечную ногу. Плоские подошвы позволили уверенно стоять на земле.

Тяжелую теплую шаль на плечи — и Анна готова.

Джина пришла по распоряжению Ирмы, чтобы сопровождать госпожу в путешествиях по имению и показывать дорогу, куда попросят.

Хотя холодное дыхание грядущей зимы и проскальзывало, утро выдалось теплым. В его лучах даже покореженный дом не выглядел грустно, как вчера вечером. Живое крыло поблескивало окнами и пестрело цветами. Вокруг нашлись клумбы, полные хризантем, астр и георгинов. Их лепестки пылали, напитанные осенним огнем.

Белки, как искры костра, метались по окрестным деревьям, ожидая угощения.

Мариса прихватила с кухни лесных орехов и бросила в траву.

— Пойдемте, госпожа. Туда… — поторопила Джина.

Она провела Анну мимо надломленной скамейки и пары высоких раковин-вазонов, увитых мраморным виноградом, местами облупившимся.

За строем лип вздымалось на гребне обрыва круглое сооружение с широкой лестницей, крышей-куполом и балконом по периметру.

— Что это? — спросила Анна.

— Родовая усыпальница, — ответила камеристка.

Анна насторожилась:

— Склеп?

— Вашей прабабки, — принялась разъяснять Джина. — Там больше никого из родни вашей нет. Да и прабабкин саркофаг вроде как пустой стоит… Никто не проверял, но ходят такие слухи.

— Куда же она делась? — Анна внимательно осмотрела сооружение.

— Того не ведаю, — развела руками провожатая. — Давно ведь дело было…

За усыпальницей начинался пологий склон. Он уходил к ручью на дне балки, столь густо заросшей молодой порослью осины, ореха и ольхи, что резвую воду было только слышно.