— За вас, Даниэлла, — граф салютует мне чашей.

Молочно-белый свет приобретает серебристый подтон. Гарет подносит чашу к губам и делает большой глоток. Когда он опускает чашу, мне кажется, что меньше в ней не стало, да и вообще, если приглядеться, плещущаяся в артефакте белизна на напиток не похожа, на жидкий свет — да.

Я принимаю чашу обеими руками, тоже салютую:

— За вас, Гарет, — и делаю глоток.

На языке расцветает вкус ванили. По ощущениям очень похоже на то, как чувствуется холодный зимний воздух, когда выходишь на улицу из тепла. Я улавливаю нотки сладости, и на контрасте с ними расцветает яркая перчинка.

Увлёкшись ощущениями, я упускаю момент, когда свет из чаши пропадает, а саму чашу забирает и отставляет на алтарь граф.

— Отныне мы супруги, — он вновь поворачивается ко мне и протягивает скрытую перчаткой ладонь

Я протягиваю руку в ответ. В голову приходит, что сейчас самое время обменяться кольцами. Откуда я это взяла? Никаких колец нет.

Граф сгибается в поясе и одновременно приподнимает мою руку. Склонившись, он запечатлевает на тыльной стороне моей ладони сухой поцелуй — быстро и мягко касается кожи губами, отчего становится щекотно.

— Вы…

— Даниэлла, — улыбается он.

Несмотря на то, что он выпрямился, ощущение щекотки не проходит. Я бросаю взгляд вниз.

— Что это?! — вырывается у меня, хотя по идее я должна это знать, как и многое другое.

— Брачная печать.

Больше похоже на татуировку. На тыльной стороне ладони появилось контурное изображение крупного цветка. Надо ли говорить, что контур ярко-голубой, а цветок точная копия тех, что я видела на стенах туннеля?

Получается, теперь любой увидит, что я замужем?

Хм…

А что будет, если прикрыть татуировку рукавом? Словно подслушав мои мысли, изображение цветка оживает. От неожиданности я вскрикиваю. Мне не больно, но очень щекотно. Цветок же делая характерные взмахи листками, словно плывёт под кожей, и быстро поднимается выше к локтю.

— Куда она?

— Печать появляется и исчезает, как вам удобно, Даниэлла. Вы…?

— Мне предстоит многое узнать, — оправдываюсь я.

Наверное, я расскажу Гарету правду про своё беспамятство, но не здесь, в храме при лишних ушах, а позже, когда мы останемся наедине. Открывать свою уязвимость… опасно. Но и молчать глупо.

Гарет кивает.

Он вдруг стягивает перчатку и показывает, что на его руке тоже расцвёл цветок.

Под тканью татуировка не видна…

Я улыбаюсь.

Граф возвращает перчатку на руку и жестом приглашает меня к алтарю, где ждёт меньшая из пары корон. Вторая сейчас венчает голову графа.

Бережно подняв корону, он протягивает её мне. Я скорее не вспоминаю, что нужно сделать, а догадываюсь. Мой реверанс, вероятно, самый уродливый реверанс в мире.

Муж возлагает корону на мою голову и помогает выпрямиться, а затем подаёт жезл, и я принимаю символ… Только сейчас до меня доходит, что регалии подозрительно похожи на королевские. Вроде бы графские короны тоже существуют, но… жезлы?

— Коснитесь навершием короны, — подсказывает Гарет.

Родовая церемония совсем не зрелищная, если забыть про световые спецэффекты, но производит на меня очень глубокое впечатление. Опуская регалии в тайник под столешницу алтаря, я действительно начинаю ощущать себя частью новой семьи, супругой главы рода.

Чувства, полагаю, наведённые?

— Поздравляю! — к нам бросаются близняшки.

— Даниэлла, вы ведь позволите обращаться к вам по имени? Мы теперь семья.

— Кто бы мог подумать, что регалии вас примут!

— Это что-то особенное? — вклиниваюсь я. Близняшки щебечут вроде бы со мной, я участница беседы, но при этом они настолько гармонично подхватывают реплики одна у другой, что мне не остаётся места.