Ольга засмеялась так, что Светлана просто не могла удержаться и тоже покатилась со смеху. Она согнулась пополам и хохотала от всей души не над сковородой, а над Дарьей.

— Степанида Ильинишна, душенька, прости дуру старую, прости безрукую, - со словами мольбы Дарья бросилась в кухню, чтобы оценить масштабы ущерба, нанесенного ее постановкой.

— Сашенька наша, наконец, в себя пришла. Все благодаря тебе, Дарья. Так что, не больно причитай. Спроворь себе что-нибудь, да иди к нам, - «матушка» улыбалась, глядя на дочь, заливающуюся смехом, как раньше. – Думала, она умом тронулась от беды. Хотела ведь в Тюмень учиться ехать, а теперь и дома там нет. Да и денег на обучение.

Светлана Борисовна, кроме огромной любви, родившейся к этой Дарье, обрела в эти секунды понимание, что вот так вот, исподволь, она куда больше узнает о том, что здесь произошло. Вернее, что произошло с ней.

Дарья ела за одним столом со всеми, не стесняясь, просила передать хлеб и горчицу, которую намазывала на хлеб, как варенье. Матушка не касалась темы отъезда, пока Дарья не заговорила о нем:

— Это ж надо-о, - осторожно отхлебывая чай из огромной щербатой кружки, качала она головой, - домища какой в Москве, два доходных дома в Тюмени, поместье в деревне Липовке у самого Байкала…

— Только выть не начинай, Дарья, и так тошно, - сворачивая льняную салфетку и выглаживая на ней уголки, потом снова разворачивая и сворачивая её, обмолвилась Степанида и быстро глянула на дочь, внимательно слушающую слова няньки.

— Ей так, может, полегче, пусть выговорится, - ответила на ее взгляд Светлана и улыбнулась. Она решила, что надо подыгрывать, и тогда малой кровью отделаются все.

— Хоть и геенна огненная – эти ваши книги, а дело девка говорит, - мотнула на Светлану головой Дарья. – Две тройки лошадей, карета зимняя да летняя, прогулочных колясок… - задумалась Дарья.

— Три… - вставила Светлана реплику Бунши из известного всем фильма и, осмотревшись, поняла, что посмеяться над удачной шуткой не с кем.

— Две, но какие! – продолжила Дарья, не обращая внимания на девушку.

— Ладно, и куда это все? – аккуратно переспросила Светлана.

— Туда, туда! – в сердцах Дарья снова махнула рукой, указывая на потолок. Все подняли голову. – В трубу! – закончила она свой монолог и, как ни в чем не бывало, продолжила пить чай.

— Ясно, - выдохнув, сказала Светлана Борисовна. – И что же дальше? – стараясь не задавать вопросов, которые могут показаться глупыми или снова укажут на то, что она не в себе, спросила она.

— А дальше, милая, поместье в Пятигорье, голос матушки задрожал.

— Не смейте уросить, Степанида Ильинишна. Это нам сейчас непозволительно, - взяв ее за руку, приказала Дарья, и та короткими кивками закачала головой, видимо, поняв, чем это может грозить для дочери.

— Батюшка ваш рассказывал ведь, что там все обустроено и даже железная дорога есть. Практически до поместья. За пару часов на коляске до места и долетим, - в разговор вступила Ольга, видимо, поняв, что Сашенька и правда, несколько не в себе.

— «Долетим»? - переспросила матушка, выпрямившись. – Кто сказал, что ты едешь с нами? Я беру Дарью и рассчитываю только на свои украшения, которых не коснулась опись…

— Матушка, а м-мои украшения, которых не косну-лась о-пись?… - начала аккуратно Светлана.

— Твои? – Степанида заводила глазами по столу и остановила взгляд на Дарье.

— А твои, девонька, не так дороги, да и то, пришлось продать. Там-то кому продашь? Медведям али зайцам? - Дарья решила ответить за матушку.

— А матушка кому там продаст? Медведям али зайцам? – мастерски спародировала няню Светлана. – Я без Ольги не еду!