– Три минуты, вы помните? – голос секретарши, как последнее напутствие, прозвучал у нее за спиной.

– Да, да, – меня инструктировали.

– Тогда все в порядке, – бросила та и распахнула дверь.

Жданов стоял у окна. Среднего роста, шатен, полноватый, с щеточкой усов на круглом, белокожем, слегка обрюзгшем лице, в сером кителе военного покроя, он быстро подошел к ней и, поздоровавшись за руку, пригласил садиться, указав на высокий, обтянутый коричневой кожей стул возле огромного письменного стола в правом углу кабинета. Его живые карие глаза с интересом изучали Веру.

– Ну-с, Вера Александровна, – мельком глянул в блокнот он, – я вас внимательно слушаю.

– Если вы помните, Андрей Александрович, – кинулась с места в карьер Вера, – в начале апреля вы приезжали в Нейрохирургический институт, беседовали с Андреем Львовичем Поленовым и потом, перед отъездом, вручали орден одному раненому на финской войне капитану. – Вера на секунду остановилась, перевела дух и продолжала. Лицо Жданова меж тем приняло отсутствующее выражение, нижняя губа оттопырилась, глаза уставились в стол. Неужели эта умная, симпатичная девушка, дочь уважаемой Татьяны Павловны, пришла сюда лишь затем, чтобы отнимать у меня время ради того капитана, очевидно, теперь проштрафившегося или выпрашивающего хорошее назначение у влюбленной в него по уши девчонки?