Как отшвырнул одного, врезал по морде другому и приложил с левой по челюсти третьего - Буров,, сколько потом не вспоминал, не помнил.

Всё что осталось в памяти - её глаза. Испуганные и в миг вспыхнувшие радостью от встречи с его взглядом. Глаза Томы. Бездонные, как лесные озёра на дне которых русалки жгут костры из опавших листьев. Нырни в такое озеро, и назад никогда не вернёшься…

- Тома, чёрт бы тебя побрал! - захрипел Буров, очнувшись от криков Алексея, утихомиривающего где-то в стороне пьяных мужиков, - Пять минут на сборы! Ты переезжаешь ко мне!

10. Глава 10

В жизни Томы не было мужчины. Родители погибли, когда она была маленькой и отца она почти не помнила.
Других родственников не было. Все мужчины , которых знала Тома – односельчане – заробленные деревенские мужики, часто выпивохи на вроде того же Пашки.

Недолгая учёба в городе не была разбавлена общением с мужским полом. Одногруппники – мальчики, преподаватели – дяденьки. Проходящие мимо по улице – просто люди.
Какой он зверь диковинный – мужчина?

Тома не знала. Ей не на что было ориентироваться. Наверное, думала девушка, это кто-то, кто сильнее и мудрее, кто всё поймёт и всё простит. Кто будет любить не за что-то, а просто так. Кто-то, с кем спокойно и надёжно.

Когда Буров выскочил из машины и раскидал по сторонам пьянчужек, – Тома много раз потом вспоминала этот момент и каждый раз рассматривала киноплёнку воспоминаний всё более в замедленном режиме, – он был не похож ни на кого из известных Томе мужиков, мальчиков и дяденек.

Ей нравилось допридумывать и рассматривать детали произошедшего события. Свет фар ослепил тогда девушку, всё случилось стремительно, и она не могла видеть многое. Но её воображение с лихвой восполняло, дорисовывало этот пробел. В какой-то момент Буров стал вспоминаться примчавшимся на Демоне с мечом в руке. Не принц на белом коне, но почти: демон на Демоне.
Томе было стыдно признаться даже самой себе в этом, но ей нравилось так думать об Александре Сергеевиче.

Из чужого, хмурого хозяина усадьбы он начал превращаться в… мужчину?

Но превращение длилось недолго.

Тома переехала в хозяйский дом в тот же злосчастный вечер.
Бабушке она пока не рискнула рассказать о случившимся: не так, не впопыхах. Да и обошлось ведь.

Бабушка по-прежнему наотрез отказалась ехать в чужой дом.

Буров, недолго думая, сказал:

— Хорошо, сделаем так: я дам задание Любовь Георгиевне, чтобы нашла помощницу по хозяйству для бабушки. Тебе, в твоём положении, напрягаться нельзя, пусть кто-то другой помогает, – и, увидев возмущение на лице Томы, категорическим тоном добавил,– в гости ходи, кто ж тебе запрещает. Только работу предлагаю делегировать, а не общение.

Для Томы сама мысль, что кто-то чужой будет ухаживать за бабушкой и заниматься хозяйством, была полна огромного стыда. Не принято так в деревенской жизни. Это у городских, у современных, у богатых – пожалуйста, сколько угодно. Но чтоб в Межозёрном такое… Да засмеют ведь! Запозорят!

Но Буров был непреклонен. Он предлагал решение, которое не требовало обсуждения. Для него всё было предельно ясно. Девушка, которая носит для него ребёнка, должна быть в безопасности, в комфорте и на виду. А вникать в какие-то её комплексы и глупости у него не было никакого желания.

После переезда в усадьбу, Тома Александра Сергеевича почти не видела. Никаких совместных чаепитий и задушевных бесед у них не было. Буров словно специально прикладывал усилия, чтобы минимизировать пересечения с Томой.
Мужчина , мелькнувший было в её нечаянных мечтах, так и остался там. Реальный Александр Сергеевич был всё тем же чужим холодным владельцем дома. На Демоне не скакал – предпочитал перемещаться на автомобиле с личным водителем за рулём.