Я все-таки пошла на остановку, постоянно оглядываясь, но ничего подозрительного не заметила, спряталась в стороне, долго ждала автобус, все еще погруженная в свои мысли. Потом ехала, не обращая ни на кого внимания, но каждый раз вздрагивала от громких голосов.

– Лианочка, деточка. Как у тебя дела? Ты еще не звонила по тому номеру, что я давала?

– Здравствуйте, тетя Люба.

Не могу понять, о чем она спрашивает. Ах, да, точно. Она вчера приходила и несла что-то про работу горничной в каком-то богатом доме, а еще с предоставлением жилья, да и платят хорошие деньги.

– Нет, еще не звонила. Дел было много.

– Ты уж позвони, милая. Очень хорошее место. Подруга моя больно сокрушается, что упустила его, теперь мается с ногой в больнице, а там заменить никому. А ты хорошая девочка, положительная, там кого попало не берут.

– Да, да, хорошо. Я попробую. Спасибо, тетя Люба.

– Потом «спасибо» мне скажешь.

Соседка кричала прямо из открытого окна, потом начала кричать на своего мужа, я медленно поднялась на свой второй этаж, ступеньки скрипели под ногами, но как только подошла к двери, замерла.

Страх накрыл моментально, пробрал до костей. Это теперь мое обычное состояние. Первым желанием было развернуться и снова убежать, но я этого не сделала, словно прикованная стояла, смотрела на приоткрытую дверь и боялась зайти в квартиру.

Вот, кажется, сейчас я сделаю несколько шагов и увижу внутри Захира или Понкратова, а может, вчерашнего мужчину – Мурата Руслановича. Или отца, который будет уже не мертвецки пьян, а просто мертв.

13. Глава 13

– Чего ты еще хочешь? Я отдал первую часть долга. Время еще не вышло.

– Да, время еще не вышло, но я тут мимо проезжал, дай, думаю, зайду, напомню, передам привет от Щегла.

– Если передал, то вали.

– Просто интересно, чем ты будешь отдавать? У тебя-то и взять нечего. Может, почку продашь? Тебе зачем две?

Я вжалась в стену у двери, задержала дыхание, вслушиваясь в голоса. Папин был трезвым, я давно такого не слышала, а еще злым, а вот второй – неприятный, скрипучий, с издевкой.

Что отец мог натворить еще, кому он еще должен деньги? Неужели те сорок тысяч это не вся сумма, что он проиграл в карты? Щегол, да, точно: в расписке была фамилия Щеглов.

Ноги становятся ватными, опираюсь о шершавую стену, хочу сесть на эти грязные старые ступени. Сколько еще на меня навалится проблем, и как с ними жить, не понимаю? Сколько еще я смогу вынести?

Еще несколько дней назад я чувствовала себя несчастной, никому не нужной. Я старалась, работала, но я знала, что у меня есть дом. Что я могу туда прийти, закрыться в своей комнате, в своем личном маленьком мирке, и помечтать.

А теперь словно какая-то неведомая сила сделала мою жизнь еще хуже. А может, это я сама во всем виновата. Все из-за меня, и не надо было мне идти на поводу Захира, не стоило искать легких денег и отдаваться за них. Но чувствую, что у меня скоро не будет и дома, отец запросто может проиграть или отдать за долги квартиру. Я не сильна в юридической части, но это маленький городок, никто не станет разбираться в проблеме алкаша и его безработной дочери.

– Ты живешь один? – снова голос, шаги, кусаю губы, вслушиваясь в слова.

– Да, один, все, уходи. Я все отдам. Все верну. Все в положенный срок, как и обещал, не подведу.

– Так с кем ты живешь? Есть жена?

– Нет, она умерла. Я один.

– А чьи это вещи? О, какое милое фото! Дочь твоя?

На стене в комнате отца, что раньше была гостиной, и правда висит мое фото, мне там четырнадцать, оно сделано за месяц до того, как не стало мамы. Это именно она настояла, чтоб был портрет в красивой рамке, я там почти ребенок, пухлая, с длинными волосами, сижу у пианино, улыбаюсь.