Будто в ответ на мои скрытые мысли передо мной выросла небольшая часовня. Тоже заперто, но кто мешает принести молитву снаружи. «Господи, сделай, пожалуйста, так, чтобы операция прошла успешно. Чтобы мамочка очнулась и наша жизнь наладилась. Чтобы она снова улыбалась и обнимала меня. И Сашку верни. Он свернул на неправильную дорожку, но я все равно люблю его. Он один из немногих родной мне человечек. И того парня береги. Спасибо тебе, что послал именно его. В тот сложный момент — это было лучшее, что я могла ожидать. Хоть я и ощущала его злость, но ничего плохого он не сделал. Спасибо, и прости меня за такой грех. Грех во имя блага мамы!» — шептала слова в тишину, а ветер уносил их в сторону. Смахнула навернувшиеся слезы, и побрела дальше.

Внимание привлекла яркая вывеска кофейни «Двадцать четыре часа». Решила, что время до утра вполне можно провести здесь. Попивая чай или кофе, и заедая его вкусностями. Мне казалось, хоть такой маленькой радости я заслужила. Сердце приятно сжалось от мысли, что утро все расставит по местам. Ещё рывок... и все наладится.

По телевизору шли новости. В экране сновали туда-сюда врачи и работники ГИБДД. А потом камера перевела объектив на искореженный металл машины...

10. Глава 9

Тимур

Голова снова раскалывалась. Со всех сторон доносились звуки сирен и громкие голоса. Били по перепонкам будто набатом. Хотелось всех заткнуть. Руки взметнулись к больной части тела и пальцы увязли в чём-то влажном и теплом. Глаза тут же открылись и уставились на окровавленные пальцы. С трудом перевел взгляд в сторону. Скорая, полиция. Моя машина, будто после утиля. Что, мать его, происходит?

В голове полный дезориентир. Пустота. Последнее, что помню, как с Барсом на спор пили. И я, кажется, даже победил. Потом темнота.

— Тимур Арсеньевич, как вы себя чувствуете?

Тут же в глаз ударил свет фонарика, и я поежился. Голову прострелило разрядом. Даже стон не смог сдержать.

— Что происходит?

Врач непонимающе уставился на меня и продолжил осмотр.

— Так, нужно пару швов. Признаков сотрясения я не наблюдаю. Переломов нет. Парочка ссадин. Повезло вам, молодой человек. Или алкоголь вас спас.

— Какой ещё алкоголь? Я пьяным за руль не сажусь.

Врач как-то зло хмыкнул, и тут до меня донесся разъяренный рев отца.

— Ах ты, щенок! Ты что себе позволяешь?

Меня оторвали от бордюра на котором я все это время сидел, и я столкнулся со взглядом своих же глаз, в котором плескались ярость и презрение.

— Ты какого черта под наркотой за руль сел?

Отец прошипел эти слова мне на ухо.

— Под какой, на хрен, наркотой? Ты сам, что ли чё-то принял?

Непривычно было видеть отца в таком раздрае. Обычно собранный, в костюме. Сейчас он выглядел так, будто его подняли с кровати и не дали толком сообразить, что происходит. Джинсы и свитер, взъерошенные волосы, покрасневшие глаза.

— А ты полюбуйся на себя!

Меня беспардонно протащили мимо полицейских машин и ткнули носом в зеркало. Капец... это единственное слово, которое описывало мое состояние. На лбу красовалась рана. Зрачки были неестественно расширены. Прибавить ещё потряхивающее тело, и картина становится ясна.

— Ну что? Есть ещё сомнения?

— Пап...

— Что «пап»? Врачи уже все и так обнаружили. И алкоголь в крови, и какую-то дрянь.

Я силился вспомнить подробности окончания вечера, но было пусто. Только шум в голове.

— Я клянусь...

— Арсений Петрович, разрешите, мы вашего сына подлатаем, и можете везти его домой.

Отец отступил и о чем-то начал переговариваться с правоохранительными органами. А я только сейчас начинал оценивать масштаб случившегося. И от этого зрелища по спине прошел мороз. Машина отца лежала на боку, от неё практически не осталось живого места. Как я уцелел, вообще загадка. Ещё три машины на обочине были сильно покорежены. Видимо, от более серьезных последствий меня спасло то, что было раннее утро. И просто не было прохожих, а машины стояли припаркованные.