– Ну, вот я и дома, Кузьма, – прошептала Илона с улыбкой. – Уж прости, что редко приезжаю, – поставив бутылку рядом с плошкой, она вдруг заметила, как в дальнем углу комнаты что-то блеснуло. Движимая любопытством, Илона направилась туда и отодвинула в сторону небольшую тумбочку, на которой обычно стояли цветы в вазе.

В углу, за отошедшим плинтусом, что-то сверкало и переливалось в тусклом свете лампочки. Опустившись на колени, молодая женщина попыталась достать то, что привлекло ее внимание.

– Ты чего там ползаешь? – поинтересовалась Дарья, которая как раз вошла в гостиную. В руках ворожея держала тарелку с бутербродами и два бокала.

– Сейчас, подожди, – изловчившись, Илона запустила пальцы в довольно приличную щель и выудила оттуда массивную цепочку из белого металла. Обычное изделие, слегка грубоватое, но странно красивое. На цепочке покачивался тяжелый кулон в виде небольшого ромба с закрученными хвостами на одной из вершин.

– О, ничего себе, – воскликнула Дарья, заметив форму кулона.

– Интересная вещица, – кивнула Илона. – Что за знак такой? Где-то видела уже такой…

– Конечно, видела, – кивнула ворожея. – В моем салоне видела. Это руна, Илона.

– И что она значит?

– У нее много названий – одал, этель, но значение одно.

– И какое?

– Дом, – ответила Дарья, прекрасно понимая, что значит эта находка. – Ты нашла этот кулон не случайно. Это подарок.

– Подарок? – рассмеялась Илона. – От кого?

– От того, кто жил здесь задолго до тебя и твоей бабушки.

– И кто это?

– Хозяин этого дома, – понизила голос ворожея, становясь пугающе серьезной и таинственной. – Храни этот подарок. Он защитит тебя.

Глава 5

Соперница

– Котелок варит, – одобрительно протянул Домовой, глядя, как подруги рассматривают подброшенное им украшение.

Стоило ему вымолвить это, как одна из них обернулась и посмотрела прямо на него, практически осмысленно. Казалось, ее внимательный взгляд на какие-то доли секунды различил Его. Он знал, что это лишь впечатление. Внучка бабки не могла увидеть его. Никто не мог, пока на это нет причины. А причина уже обозначилась…

Вокруг Илоны рваной дымкой вилась черная аура, тяжелая и отвратительно воняющая чужой жестокостью.

– Не хорошо, – озабоченно покачал головой Домовой, присаживаясь возле Илоны. Он протянул руку и едва сдержал желание коснуться ее. – Ой, как не хорошо все это, – внучка бабки Катерины нравилась Ему.

Хозяин дома отпрянул назад, решив не искушать себя. Человеческая женщина была слишком красива и притягательна. Он, привыкший к лохматым и вредным шишигам и кикиморам, невольно залюбовался ею.

– Ты гляди-ка, – послышался стервозный голосок откуда-то со стороны кухни, – неужто наш хозяин очаровался, околдовался…

Резко обернувшись, Домовой прищурил темные глаза. Взгляд его выхватил из полумрака комнаты невысокий силуэт. Сделав пару шагов вперед, она оказалась в зоне света гостиной. Пухленькая женщина в цветастой длинной юбке, завязанной узлом на уровне правого бедра, на голове повязан платок с бахромой, в руках небольшое лукошко с какими-то травками.

– Иди-ка ты, Домаха, по своим делам, – обманчиво спокойно проговорил Он. – Нет у меня настроения с тобой споры водить.

– Все эта сумасбродная ворожейка, – недовольно ответила обладательница развязного цыганского образа. – Ишь ты, вздумала призывать древний дух. Ух, я ей…

– Домаха! – поднялся на ноги Домовой, грозно хмуря густые пепельно-серые брови. – Неужто я на чужом наречии говорю? Ступай по своим делам!

– Не серчай, Батюшка, – елейно проговорила Домаха, которой надлежало помогать Ему и выполнять поручения.

Она должна была стать верной спутницей хозяина дома, если верить преданиям и сказкам. Проблема заключалась в том, что жизнь их зависела от рода людского. Они были теми, в кого верили, о ком рассказывали удивительные истории, жили так, как о них говорили. Уже очень долгое время люди не вспоминали ни о Домовом, ни о Домахе, ни о Кикиморах и Шишигах, ни О Лешем – их заменил интернет и фильмы ужасов. Современный мир жил в других реалиях. Больше никто не ложил валенок за печью, не ставил веник углу, не оставлял молока и сладостей – люди позабыли свои корни. Это стало причиной того, что древние духи обозлились и одичали. Многие из них ушли глубоко в леса и глушь, подальше от неверия людского и насмешек, где поросли мхом и затянулись тиной позеленевших озер. Те, что остались верны своему делу, потихоньку врастали в родную землю, заканчивая жизнь в тишине и забвении.