- Очень коротко. А теперь с пояснениями, пожалуйста.
- Наши законы жестоки. Каждый обряд это, по сути своей, проверка исключительно женской верности… и наказание. Провинностью могут стать не только тайные встречи на стороне, но и первый законный брак. И чем больше «провинность», тем страшнее возмездие. Именно поэтому вторые браки у нас очень редки, а если и случаются, то лишь с бездетными дамами. – Воин с сожалением посмотрел на реликвию, украшавшую мою руку и глухо произнес: – По мнению Мэнога и всех присутствовавших на обряде, ты прошла через наказание за прошлое с Уросом. Не вынесла боли, призвала Златогривого и натравила его на меня, едва обряд моего вызова сработал.
Теперь у родственничков есть еще один повод меня презирать. Грязная вдовийка – зверя натравила, но мужа не убила, вот же тварь!
- А на самом деле? – прохрипела я.
- В действительности... Вместо трех связей с хранителем, родом и мужем у тебя есть только две. Второй тебя лишали, поэтому первая не справилась с защитой. Отсюда боль. Следом пробуждение Златогривого и его нападение.
- Но я его не натравливала! Я вообще ничего сделать не могла.
- Тебе и не потребовалось, я не совсем человек, если помнишь. И посчитав меня причиной твоих мучений, он разобрался со мной как с демоном.
- Съел? – я с сомнением покосилась на еду. Чувствую, вот теперь мой аппетит совсем перебит.
- Всего лишь поджарил, - Инваго криво улыбнулся, – мне не привыкать, а вот тебе досталось.
Я сглотнула горький ком и, заставляя себя расслабиться, произнесла почти небрежно:
- Что ж, не умерла…
- Плюс, твою завесу воспоминаний потревожило, - добавил воин словно бы нехотя.
- Калекой не стала… и на том спасибо, - вновь попыталась взять себя в руки и не пырнуть му-ж-жа вилкой.
- И усыпило на несколько дней, - завершил мерзавец Дори и забрал у меня вилку. - Но! Это единственная плохая новость. А хороших намного больше. Первая – глубокий сон способствовал полному заживлению твоих ожогов, вторая – я тебя не упустил и не дал забыться на куда более долгий срок, третья – все видели, как я явился во время обряда, бросился на помощь родной жене и получил огненное крещение.
Я решительно не понимала его радости.
- И что хорошего? Теперь все думают, что я несостоявшаяся убийца.
- Пустяк, в нашем роду каждый третий мечтает убить супруга, ты не исключение.
– Действительно, не зря же в борьбе за реликвию у вас вырезают всех первенцев.
- И не только первенцев, - воин разлил по чашкам кофе и, прихлебнув из своей, заявил: - К слову, не у вас, а у нас. Согласно бумагам ты не первый год Дори, пора бы уже привыкнуть, – не давая мне возразить, продолжил: - А плюс нападения в том, что мне не придется прятать изменения во внешности, называть себя Талликом и показывать метку имени на спине. Я умер на их глазах под огнем Златогривого. И возродился, став Инваго.
Я покивала, во всем с ним соглашаясь.
- Да-да, отрадно слышать, но, - значительная пауза и укол: - Ничего из вышеперечисленного не объясняет твое пятилетнее молчание. Ты ведь ни одного письма не отправил домой.
И мне досталась широкая уверенная и весьма ироничная улыбка, с которой тариец медленно произнес:
- Я - Инваго Дори, глава рода Дори, восставший из огня и вынесший из него жену, женщину, которую я люблю и вижу матерью своих детей, мою Волчицу, мое сердце, – на этом невероятно сильном по эмоциональному накалу месте, он внимательно посмотрел на меня, не дождался никакой реакции и уже более беззаботно ответил: - Они не имели права отрекать тебя от рода. Искать меня да, отлучать тебя без моего на то согласия – нет.