– Я чуть-чуть, бабушка.

… Никаких чуть-чуть, Элюшка… вставай, моя хорошая… прямо сейчас…

– Да, да, бабуленька, уже встаю, – бормочу под нос, совершенно не желая разлеплять глаза. – Вот уже почти поднялась…

… Да как же поднялась, хитрая лисичка, ежели валяешься?! Давай, донюшка, поднимайся с земли… тебе еще детей рожать… поднимайся, не спи…

– Не сплю, я, угу, – отвечаю.

И хмурюсь.

Стоп!

Какая бабуля? Она же умерла почти десять лет назад.

Делаю вдох и распахиваю глаза. С трудом. Мешают слипшиеся ресницы. Приподнимаю голову и охаю. Шея затекла, жуть.

– М-м-м, черт, больно как…

Хочу потянуться рукой, размять мышцы, а пальцы почти не разгибаются. Замерзли сильно. И ног почти не чувствую. Вот тебе и ботинки на толстой рифленой подошве. А согреть толком не могут. Блин, и куртка распахнута… да нет же, разорвана…

Кем?

Боже! Точно! Три садиста. На дороге. Они меня не нашли? Не может быть…

Или может?

Прислушиваюсь, но ничего не слышу. Абсолютно.

Только звон в голове стоит.

Звон, который перекрывает всё. Мешает ужасно. И не прекращается, когда я тянусь к ушам, желая его прогнать. Трогаю их, немного тяну за мочки – не помогает. Зато ладони оказываются влажными.

Смотрю на них и вижу кровь.

– Мамочка…

Думала, самым страшным было – встретить тех уродов на дороге… но ошиблась. Лишиться слуха… зимой… в темноте… в лесу… – вот что истинно кошмарно.

Резко втягиваю носом морозный воздух и заставляю себя не реветь.

Нет! Нельзя отчаиваться!

С мерзавцами справилась и здесь должна суметь. И сумею. Я сильная. Да. ДА! ДА!!! И неважно, что окоченела так, что зуб на зуб не попадает.

Раз могу двигаться, значит, буду двигаться. Хоть ползком.

Движение – жизнь!

Если останусь тут – вариантов ноль. Замерзну и умру. Не зря бабуленька разбудила. Ох, не зря! Спасла родименькая.

Натягиваю повыше воротник, запахиваюсь. Одной рукой придерживаю разорванные полы куртки, а заодно живот, который ноет. Сильно этот белобрысый гаденыш меня ударил. Не жалея.

Другой рукой в качестве поддержки опираюсь на дерево, возле которого успела задремать. Потихоньку выпрямляюсь, не до конца, но как могу. Осматриваюсь.

Собственные следы на снегу нахожу почти сразу. Сложно не заметить две такие глубокие колеи. Прослеживаю их и не замечаю никого, кто мог бы по ним двигаться.

Почему?

Не захотели идти в лес и добивать, потому что в ботиночках по сугробам скакать не комильфо?

Бросили, надеясь, что заблужусь, и сама сдохну? Или волки сожрут?

А тут есть волки?

Тверская область, Эльза! Конечно, есть!

Боже, не буду о жутком! Какие еще варианты?

Сидят в машине в тепле и ждут, что сама выйду?

А вот это похоже на правду.

И что мне делать? Как понять, есть они на трассе или нет?

Ведь я их даже слышать теперь не могу. Чертов звон в голове перекрывает все. Становится моим миром. И я не знаю, как долго он им будет оставаться.

А если навсегда?

Так, Эльза, кыш истерику! Соберись, тряпка!

Глаза есть? Есть. Вот и будем ими пользоваться.

Труся как тот заяц, что волков поблизости чует, но и свои ограниченные возможности осознает, решаю не углубляться в лес дальше, рискуя заблудиться окончательно… или провалиться в какую-нибудь яму, от которых пока боженька оградил, а потихонечку, внимательно оглядываясь, попробовать вернуться к дороге.

Если замечу фары или хоть один огонек, сразу остановлюсь. И буду решать, исходя из ситуации. А если, о, чудо, нелюди по какой-то причине свалили прочь, выберусь и пойду по дороге вперед. Сколько смогу.

Нужно добраться до ближайшего жилья. Любого. До людей. А там станет проще.

Ну не могут же быть кругом одни твари, подобные тем, которые на меня набросились. Не могут. Иначе…