Мы с Августом Валерьяновичем спокойно смотрели на то, что он вытворяет. Многие ошибочно полагали, что менталист не сможет забраться в мысли, если человек без сознания, но это не так.
– Зато успокоился, – проговорил начальник и повернулся ко мне, – Дмитрий, действуйте.
Глава 5
Я подошел к притихшему мужчине и осмотрел рану на голове. Кровь больше не била фонтаном, но ему все равно требовалась помощь.
– Может, лекарей вызовем, а завтра вытащу из него информацию? – я повернулся к начальнику, который сидел нога на ногу и рассматривал свои ногти.
– Лекари заберут его с собой, положат на пару дней, чтобы удостовериться, что этот олух не получил черепно-мозговую травму. А мне совсем не хочется откладывать это дело в долгий ящик.
– Тогда, может, других потрясем? – я показал на двух испуганных браконьеров.
– От них нет никакого толку. Это мелкие сошки, которые выполняли приказы. Мне нужен человек, который выписывал им липовые пропуски в Аномалию, а с ним взаимодействовал только этот. Кстати, его зовут Евгений Борщев, – взглянув в блокнот, проговорил Август Валерьянович.
– Ну ладно, как скажете, – дернул я плечом.
Приложив к ране на голове мужчины носовой платок, я поставил перед ним стул и, глубоко вздохнув, погрузился в трансовое состояние. Именно таким образом я мог проникнуть в сознание другого человека.
Я, как и остальные менталисты, был на особом учете у государства, поэтому имел право использовать свои способности только на службе. Ну, или так, чтобы никто не догадался, что я это делаю. Человек, в сознание которого внедряется менталист, обязательно это чувствует. Появляется спутанность сознания, возникают чужие мысли и голоса в голове, ухудшается самочувствие.
Один раз я забрался в голову Миши, чтобы помочь вспомнить номер счета, на который требовалось перевести деньги, но потом он два дня мучился головными болями, а я еще долго не мог забыть то, что невольно подсмотрел. Поэтому я терпеть не мог погружаться в чужие мысли.
В этот раз мне потребовалось всего пару минут, чтобы узнать, кто писал липовые пропуски этим браконьерам.
– Записывайте, – вынырнув из воспоминаний мужчины, я повернулся к начальнику. – Зовут Олеся. Выглядит на тридцать лет, худощавая, среднего роста. Короткие светлые волосы, острый нос, тонкие губы. Работает на какой-то мелкой должности. Она украла бланки, поставила на них печати и продает. Видел он ее лишь раз. Встречались в Петербурге в каком-то парке. Борщев заплатил четыреста рублей за два пропуска. Один в Уральскую Аномалию, а второй в Кавказскую. Вторым пропуском он еще не воспользовался, а на первом постоянно менял даты и проходил с ним больше трех месяцев.
– Откуда он про нее узнал? – спросил начальник, продолжая делать записи в блокноте.
– Безносов Прохор поспособствовал их встрече. Сам Прохор работает в питерской службе водителем грузовика. Борщев предполагает, что они любовники.
– Отлично! Теперь можно и лекарей звать, – Август Валерьянович встал и крикнул оперативников, а я вышел из кабинета и прислонился к стене.
Я старался не просматривать то, что к делу не относится, но трудно избежать воспоминаний, которые переплелись, как клубок. В Аномалии я никогда не был и вряд ли попаду, поэтому мне было очень интересно посмотреть, как там.
Эти охотники добывали монстров только из одной Аномалии, которая совсем не была похожа на Землю: кроваво-красное небо, три солнца разных размеров и сухая потрескавшаяся земля. Монстры не боялись людей, поэтому не убегали, а наоборот, набрасывались. Опытным охотникам только того и надо было. Они устраивали ловушки, усыпляли специальными растворами и вытаскивали на Землю, привязывая бесчувственные тела к мощному вездеходу. Таким образом, они вытащили на землю и продали больше сорока монстров, которых никак не регистрировали, и те чаще всего сражались на частных подпольных аренах.