Алайя приблизилась, с неприязнью разглядывая морщинистое лицо. История разорённого посёлка, хотя и не произвела большого шума в Ликенах, была известна.

– Что за дело до меня кидронской молчунье?

Вопреки ожиданию, Хвилла не оскорбилась. Лишь горькая улыбка скользнула по её болезненному лицу.

– Я всегда старалась молчать о том, что видела в будущем.

– Что за польза тогда быть провидицей?

– Никакой. Я допустила большую ошибку, выбрав дар предсказания. А когда осознала её, было поздно. Духи Филатра не делают предложения дважды.

Сердце Алайи гулко стукнуло.

– Духи Филатра? Что ты знаешь о них?

– Очень мало, потому что со мной они быстро перестали общаться. Я ведь не захотела искать Ключ. Пожелала вместо этого знать будущее. Они отомстили за отказ: честно дали мне то, что я просила…

– Твои страдания меня не трогают! – резко оборвала её Алайя. – Говори, какое тебе дело до меня?

– Хочешь услышать предсказание? – спросила пророчица, наклоняясь вперёд.

– Я хочу услышать правду. Весь вечер я чувствую, как по мне ползают твои мысли, но никак не могу их уловить и рассмотреть. Так скажи: что тебя так волнует, старая?

Хвилла на миг заколебалась, и вдруг сказала:

– Пощади Талиса.

– Ты, верно, выжила из ума, – усмехнулась Алайя. – Мне нет дела ни до Талиса, ни до всех вас.

– Пока что – нет… Выслушай меня, девочка. Я много лет считала, что просто живу той жизнью, которую заслужила, неся бремя бесполезного дара. Но, кажется, духи Филатра никогда не покидали меня. Им ведь нужны наши глаза, а мои – особенно полезны. Когда-то я предсказала Хорсе, что если он пойдёт на военную службу, то добьётся и богатства, и славы. Но этого не случилось. Единственный раз дар меня подвёл. Почему? Только теперь я поняла, что то видение мне навеяли духи Филатра. Им было нужно, чтобы Хорса бросил крестьянскую жизнь и ушёл из Кидрона. Чтобы он обязательно встретился с тобой…

– Замолчи! – воскликнула Алайя.

Неприятие возникло даже раньше, чем она догадалась, что именно сейчас услышит. Старуха всё-таки изрекала своё пророчество! И Алайе очень не хотелось в него верить. Это было наивно, но она поспешила сказать, прежде чем Хвилла закончит:

– Ключом должен стать тот, кто больше, чем человек! А твой Хорса – человек до мозга костей.

– Ты слишком строга к нему. Хорса не заслуживает такого презрения.

– А чего, по-твоему, заслуживает человек, обрюхативший родную сестру?

– Жалости, девочка, жалости! Если бы ты знала, как ему тяжело…

– Вот это я как раз отлично знаю, – усмехнулась Алайя. – Мне недоступно будущее, зато читать в душах я умею. Твой Хорса – ничтожество, которое никогда не могло сладить со своими страстями. Он не может быть Ключом.

Алайя говорила это, всё больше убеждая себя, и на минуту ей показалось, что она добилась своего, что Хвилла скажет сейчас: да, я всего лишь завидую, что духи Филатра выбрали тебя, а не меня, вот и пытаюсь обмануть…

Но вместо этого старуха сказала:

– Я бы только порадовалась, окажись ты права. Хорса мне дорог. Он единственный, кто по-настоящему простил меня. Талис слишком добр, он и не обвинял. Хирин просто смирился с тем, что ничего уже нельзя изменить. И только Хорса, сначала разгневавшись, потом смирившись, сумел простить до конца. Я была бы рада отвести от него судьбу. Но это невозможно. Скоро у тебя не останется выбора, и ты поймёшь, что Филатру нужна жертва – и она тем более ценна, чем более в ней человеческого. Нужно сначала быть человеком, чтобы стать потом чем-то большим. Всё свершится так, как должно свершиться.

– Если ты так беспокоишься о Хорсе, почему никогда не пыталась уберечь его от ошибок?