10

В тот самый день, когда у Ивана была непродолжительная, но очень содержательная беседа с Анатолием Анатольевичем, ближе к вечеру, в то самое время, когда Солнце уже зашло, но еще одаривало своим светом этот меленький провинциальный городок, к дому Гизурина подошел невысокого роста, нетипично одетый для этой местности пожилой человек с тросточкой в левой руке. На шее у него был повязан яркий клетчатый шарф, который сразу привлекал к себе внимание прохожих, так что рассматривая шарф, никто даже не мог вспомнить лицо человека носившего его. Осмотревши высокий забор и массивную дверь входа, он поднял трость и нажал ей на кнопку звонка.

В доме Анатолия Анатольевича раздались ноты музыки, столь любимой его хозяином. Сам он в этот момент находился в своем кабинете и ничего не слышал, мельком вспоминая разговор с Иваном и просчитывая возможные последствия в случае, если дело пойдет не так, как задумал он. Когда он был еще глубоко погружен в свои мысли, в дверь его кабинета постучались.

– Да, – резко ответил хозяин.

На пороге показалась домработница:

– Анатолий Анатольевич, вас спрашивают, – робко доложила она.

–Кто?!

– Не знаю, он сказал что от Петра Петровича.

– От кого? – удивился Гизурин.

– От Петра Петровича.

Ничего не понимая, он недоверчиво смотрел на домработницу долго не отвечая. Наконец встав с кресла он прошелся по кабинету напряженно о чем-то размышляя, и лишь еле слышно даже для самого себя повторял:

– Петр Петрович, Петр Петрович, Петр Петрович… Зови, – после двухминутного размышления, почти выкрикнул он. – Че встала, зови, – уже бурно жестикулируя, гневно распорядился Анатолий Анатольевич. Домработница вздрогнув послушно кивнула и закрыла дверь кабинета снаружи. – Петр Петрович, Петр Петрович, по моему это тот самый…– усиленно что-то припоминая, продолжал шептать себе под нос Анатолий Анатольевич, расхаживая по кабинету пока в дверь не постучались. – Да, да войдите, – резко изменившись в лице, бодрым, приветливым голосом, почти пропел Гизурин.

Дверь открылась и на пороге появился не высокого роста пожилой человек с тросточкой в левой руке, весь вид его был настолько необычен для этого города, что на несколько секунд лицо Анатолия Анатольевича приобрело удивленно -вопросительное выражение. Особое внимание привлекал длинный, яркий клетчатый шарф, повязанный два раза вокруг шеи, он настолько выделялся среди прочих примет этого человека, что иные черты личности сами собой уходили на второй план. Он не торопясь зашел в кабинет и жестом руки поприветствовал хозяина.

– Здрасте, – пытаясь понять кто этот человек, недоверчиво поздоровался Анатолий Анатольевич и протянул руку.

Пожилой человек проигнорировав протянутую руку, отвернулся и как будто ни в чем не бывало не торопясь подошел к окну и отстраненно смотря в него низким голосом произнес:

– Я от Петра Петровича, по поводу сделки.

После отвергнутого рукопожатия в душе Гизурина все кипело, давно никто так демонстративно не унижал его, но что-то было во всем облике этого странного человека такое, что необъяснимо сдерживало Анатолия Анатольевича от поспешных действий в отношении собеседника. А после того, как он услышал слово – сделка, его решимость ответить на унижение, угасла как раскаленная лава, поглощенная океанскими водами.

– Слушаю, – уже более почтительно сказал Гизурин.

Пожилой человек развернулся к Анатолию Анатольевичу и потирая безымянный палец на правой руке произнес:

– Петр Петрович интересуется, на кой черт она вам? У вас же все есть. Дом, семья, денег вам и вашим детям хватит, да еще внукам останется, бросьте вы эту затею Анатолий Анатольевич, поберегите себя…