Куда не глянь – одна сплошная сцена,
С которой обращаются ко мне
Актёры-призраки…
и… ветерок осенний.
Куда ведёшь меня ты, Гидеон,
Заплесневелым узким коридором
Под звон часов, под гулкий их «дин-дон»? —
На слово скуп, ты жив здесь по сю пору.
С тобой пройду я через караул
Блистательных гвардейцев возле пушек
В большой дворец влиятельных акул,
Чтоб их туфту масонскую послушать.
Я заблужусь, по залам проходя,
Забыв им счёт… Иллюзий не питая,
Поверю ль я, простите, господа,
В необходимость этакого зданья? —
В число картин, каминов и ковров,
Лепнин, мозаик, люстр и гобеленов
И праздный хор приезжих чудаков,
Переводящий значимое – в цены?
Я роль свою, как будто бы, учил,
Что не давалась долгими веками…
Шумит народ, главенствуют мечи,
Бумажный чин законы излагает,
Телеги грохот, рот чеканный шаг,
Кувшины вин, заманчивые взгляды,
Густая речь влюблённых парижан
И лхасских слуг оранжевое стадо.
Схожу, как Зевс, с парадного крыльца
По ступеням индийского гранита…
Но кто я здесь сейчас?.. Похоже, царь,
Решивший путешествовать без свиты…
…………………………
Вооружён простым карандашом,
Изобразил старинный шведский город —
Поэт Сутоцкий, ныне вояжёр,
И ваш слуга, конечно же, покорный.
2011г. (Швеция, Стокгольм, о. Гамла Стан)
ДИФИРАМБ ВЕЛИЧАЙШЕМУ ПЛУТУ
Посвящается Франциско Гомесу де Кеведо
Мой дифирамб отчаянному плуту
Мадридских улиц тесных, как шкафы,
Заваленные грязным барахлом
Ростовщиков с овечьими носами.
Барочный дух сияет на ветру.
Порочный мир с повадками совы,
Где в чёрной капе всюду бродит зло,
Приветствует тебя! Толпа босая
Притворщиков, мошенников и скряг —
У ног твоих, идальго… Не робей!
Твоим умом пусть полнится мошна
И не бледнеет маска лицедея!
Да я и сам бы, честно говоря,
Лукавый труд поэмою воспев,
Последовал герою подражать,
Дурачить новоявленных злодеев…
А духота?.. Какая духота!!!
Слабеют крылья… Неба не достигнуть…
Льют яд аптекари, монахи с сатаной
Мычат псалмы и алчный альгвасил
Вершит судьбу тому, кому предстать
Перед судом за чтенье мудрой книги
Предрешено… Но где-то за стеной
Бросаешь ты, Plutonio, на весы
Всего лишь лесть под золотым плащом
И… дерзкий план несчастного спасает…
Где смерть и жизнь в колоде карт судьбы,
Где амбры дух туманом для обмана —
Там стыд не в счёт, коль строится расчёт
На обладанье власти в три касанья.
Но, прикоснувшись к ней, ужель забыл,
Кем был ты, друг? Притуплено вниманье.
Подвалы смерти, скупость факелов,
Плевки, насмешки, медленный палач…
А утром – плаха… Вот и докажи,
Что ты святой за дверью преисподней…
Но пара слов для камерных ослов
И золото эскудо – гнёт в калач…
Держи, герой, опорожни кувшин
Кастильского вина за юную свободу!
Пролей гитара звонкий «tarantas»!
Кружитесь, девы, в бисере «fandango»!
Узри, народ, приветствуй и воспой
Рождение погибшего героя!
Всё для тебя: мантильи, веера,
Дробь каблуков, красивая осанка…
Да не увидишь ты вовек препон
В искусстве плутовском, я вижу, кроме
Политики Двора, где ты, мой плут,
Не улизнёшь, лукавствуя, от пут.
Беги же в Индию, куда-нибудь беги…
Найдёшь везде ты их, чьи кошельки туги…
ШТОРА
За окном примитивным офортом
Замер день в первый снег. Не комфортно.
Даже люди и те неподвижны, —
В безмятежности снежной не слышны.
Первый снег, мокрый снег – до болезни, —
Нелюбезный, пустой, бесполезный
В грязном таянье. Солнцу покорный,
Глухо давится, чавкает город,
Бело-серое месиво месит…
Кто бы знал, как меня это бесит!
Этот воздух, сырой и тягучий,
Эти низко плывущие тучи,
Что, цепляясь за острые шпили,
Не просыпали снег, а пролили.
Укротить бы до лёгких морозов
Завоёванный вирусом воздух,
Чтобы выпорхнуть птицей-синицей,
Синий иней поймав на ресницы.
Подчиниться, смириться, остаться,