С Николь мы познакомились еще тринадцать лет назад, и с тех пор не расстаемся. Через три года мы поженились, а восемь лет назад у нас появился Мэтью, с приходом которого закончились любые ссоры в доме, и даже намеки на них. Не то чтобы мы часто ссорились, но с годами становишься взрослее, и перестаешь обращать внимание на бытовые мелочи, из-за который раньше бы непременно возник спор. Сейчас же в доме полная идиллия, не считая моих внезапно взявшихся кошмаров полгода назад, отчего сам я становлюсь раздражительнее. Нужно с этим срочно что-то делать.

Николь готовит какую-то еду, из-за спины не видно. Я подхожу сзади и обнимаю ее за талию, за что в ответ получаю поцелуй.

– Что готовишь?

– Я готовлю отбивную! И сейчас я ее буду отбивать! К нам сегодня соседи придут на ужин. Дети уже тут бегают, а Стив с Лизой зайдут попозже, у них еще какие-то дела.

– Правда отбивную? Тебе помочь?

– Да нет, это куриная грудка. Можешь включить духовку. Я уже все сделала. Осталось чуть-чуть.

Я включаю духовку и сажусь на стул в кухне. Проходит по меньшей мере полчаса. Я просто сижу и ни о чем не думаю. Наверное, приятно иногда отключиться от своих мыслей. Мы еще поговорим с Николь о сегодняшнем дне, но не сейчас. Сейчас у нас импровизированный мини праздник с гостями.

Николь ставит курицу в духовку и уходит в душ. Я ложусь на диван в гостиной, беру ноутбук и проверяю платежи от клиентов. Даже если у тебя есть сотрудники, лучше все равно периодически их контролировать, все-таки мы работаем с документами и с деньгами, тут нельзя ошибаться. Джон Дэвис – неуплата налогов. Билл Робертсон – штрафы за парковку. Оливия Паттерсон – кредитная задолженность. Сэм Коул – порча имущества… мои глаза закрываются, и я погружаюсь в сон…

Я припарковал машину в гараж, нажал на пульте закрытие ставней и пошел к дому.

Во дворе дома меня встречают трое детей – один из них мой. Рядом еще мальчик и девочка. Мой ребенок подбегает ко мне и что-то кричит. Я его не слышу. Треплю его по голове и прохожу мимо. Похоже, будет дождь. Тучи закрыли все небо, вдалеке бьют молнии и слышен гром, и где-то поблизости тоже сверкает.

Захожу домой. На кухне кто-то гремит. В прихожей справа располагается стойка для обуви, но сегодня она мне не понадобится. Я снимаю ботинки. На одном из них в области пятки раскрылась крокодиловая пасть. Вряд ли я еще когда-то ими воспользуюсь. Так, надо помыть руки. Иду в ванную комнату, по пути закидывая ботинки в мусорное ведро.

В ванной какой-то электрический свет, больничный, как в фильмах ужасов, где нам показывают старые психбольницы с осыпающейся белой плиткой. В середине комнаты стоит кушетка, как в тех же психбольницах, с ремнями по бокам, но меня это почему-то не смущает. Оно стояло здесь всегда. Наверное, да. Это же моя ванная, мне лучше знать. Подхожу к раковине и поднимаю взгляд на зеркало. Поверх зеркала ползет жирный коричневый паук. Я бью по нему ладонью. Поднимаю руку, но он ползет дальше. На стене остается большая трещина. Что такое? Я снова бью по нему, а он снова ползет. Трещина стала еще больше. Тогда я давлю на него большим пальцем, и чувствую, как что-то впивается мне в руку. Укусил что ли? Смотрю на свой палец, а из маленькой дырки уже вовсю сочится кровь. Поднимаю взгляд на паука, и вижу, как он быстро скрывается за зеркалом. Ладно, живи пока.

Я выхожу из ванной комнаты и иду на кухню, прислонившись к ране своими губами, чтобы убрать кровь, которая уже скопилась на пальце. Затем сжимаю вместе большой и указательный пальцы, чтобы остановить кровотечение.

– Николь! Дай мне, пожалуйста, пластырь.