– Тихо, – женщина-птица метнула в сестер ледяной взгляд и вновь обернулась ко мне: – Живым ты отсюда не уйдешь. Но прежде надо выяснить, что тебе известно. Если будешь хорошим мальчиком и расскажешь всё, что знаешь, в награду получишь быструю смерть. Обещаю.

– Награда, обещанная вами, не представляется мне желанной. Я недавно пересмотрел концепцию умирания, и теперь не ищу смерти ни на какой скорости. Впрочем, я знаю не так уж много, и чем больше узнаю, тем скромнее мне кажется багаж моих знаний. Хуже того, знания, которые я считал фундаментальными и незыблемыми, теперь вызывают у меня сомнения. Например, прежде я был уверен в том, что хорошие парни не пьют коктейли, а сейчас…

– Мой бывший такой же был, – перебила меня одна из женщин. – Говорил мне, что не пьёт. А потом оказалось, что пьёт, ещё как пьёт! Каждую субботу! И при этом ягнёнка невинного из себя строил – подумаешь, мол, что плохого, всего-то одна пина колада вечером в субботу. Я терпела. Месяц терпела, полгода, год. Думала, вдруг образумится, а он всё никак – что ни субботний вечер, то снова коктейль свой хлещет. Я уж и зелье отворотное в суп подмешивала, чтобы ему коктейли опротивели, и к ведунье ходила, и молитвы читала, свечки перед иконой Неупиваемой чаши ставила, и матери его жаловалась – все впустую. А в один день меня как громом поразило. Я поняла, что уже три года живу с чертовым алкоголиком. Три года, представляете?! Три года – это сто пятьдесят семь суббот, сто пятьдесят семь пина колад, сорок семь литров бухла! СОРОК СЕМЬ ЛИТРОВ!!! Это же смертельная доза, ни одна печень такого не выдержит, а мозги – мозги давно уж растворились в спирте. И как только я это осознала, то призналась себе в том, что спасать уже некого. Что мне оставалось? Продолжать надеяться на чудо? Ждать, когда оболочка человека, которого я когда-то любила, окончательно разложится и умрёт у меня на руках? Ну уж нет, я себя не на помойке нашла. У меня, между прочим, мечты были. Я простого женского счастья хотела, детей хотела, семью хотела нормальную! А этот алкоголик проклятый… НЕНАВИЖУ!!! Из-за коктейлей его, из-за пина колады этой сучьей ночью в субботу, когда он пьяный дрых без задних ног, подожгла хату. Ну и к ополчению примкнула, раз уж и терять-то нечего.

– Вот ты дура, – бесцеремонно припечатала поджигательницу одна из боевых сестер. – Надо было тебе самой начать закладывать. Побухай ты неделю-другую, мужик твой на живом примере увидел, насколько это отвратительно со стороны выглядит, и завязал бы тут же.

– Ты головой-то думаешь, что городишь? – взвилась третья сестра. – Мужик бы от такого только сильнее запил, потому что для мужиков пить в компании – отдельное извращенное удовольствие. Этим уродам только и подавай с кем-нибудь выпить, у них что ни друг или родственник, то собутыльник. Если мужика любишь и спасти хочешь, нужно быть готовой на жертвы. Я вот своему в карман пиджака пакетик со специальным порошком положила и в полицию позвонила. Приняли родимого в лучшем виде, на четыре года закрыли. Четыре года ни капельки спиртного в рот не брал. Мне, конечно, нелегко пришлось, но я ж знала, ради чего всё это.

– Так ты в ополчение сбежала, когда твой хахаль с кичи откинулся и тебя за жертву твою благородную от души отблагодарить захотел? – хохотнула четвёртая сестра.

– А у тебя с таким-то сход-развалом да рожей конской хахаля, поди, в жизни не бывало. Вот и прибилась к отряду нашему – на груди сестринской утешения искать, – в широкой улыбке пятая сестра показала крупные жёлто-коричневые зубы.

– Щас ты будешь зубы свои гнилые искать по всему полу, сучка!