— Мне не нужно ничего считать, — едва заметно пожал плечами Коля. — Мама раньше помогала, теперь Оля.

— Это кто? — взявшаяся было за ручку двери девушка снова обернулась. — Кто эта Оля?

— Сестра. Оля хорошая.

— Хм… Не сомневаюсь. Ну, ладно, я пойду. Спасибо, что довёз. Сама бы я полчаса хромала.

— Пожалуйста.

Маша выбралась из машины и побрела к общежитию. Слышала, как удалялся урчащий звук мотора, не оглянулась, не махнула рукой. Было очень грустно. Как же так? Милый-милый Коля даже не осознаёт, насколько отличается от других парней. Не только тем, что не способен к арифметике. Он совсем, совсем другой. Пришелец из иных миров.

2. 2. Визит

Варя Дьяченко

Варя остановилась у двери профессорской квартиры с металлической пластиной, хранившей напоминание о когда-то проживавшем здесь человеке: «Озерцов Виктор Андреевич». Оперлась на покрашенную в бежевый цвет стенку и наклонила голову, стараясь выровнять дыхание. Здешний четвёртый этаж сродни обычному шестому — дом с высоченными потолками дохрущёвской эпохи не имел лифта. Стоило сюда лезть? Не напрасно ли она затеяла этот визит? Варя напоминала самой себе пятиклашку, задумавшую пожаловаться на обидчицу и явившуюся с этим к завучу.

Наверху зашумели. Женский голос просил захватить мусор, мужской недовольно торопил.

— Она тоже мать, она поймёт! — пробормотала себе под нос Варя и нажала на кнопку.

Раздалась звонкая трель, и уже через минуту послышался стук каблучков.

— Кто там?

— Эльвира Васильевна, добрый день! Позвольте войти, мне нужно поговорить с вами.

С пятого этажа, судя по звуку шагов, стали спускаться. Варя нервно оглянулась. Ей почему-то было важно оказаться в квартире, прежде чем её кто-нибудь увидит здесь. К счастью, раздался щелчок замка, дверь распахнулась, пуская гостью в прихожую. Поспешно заскочив туда, замерла, рассматривая хозяйку. Худощавая фигура — предмет зависти, сама Варя имела склонность к полноте и вынуждена была неотступно следить за весом. И ещё: ни одной седой нитки! Тёмно-русые волосы, уложенные на затылке замысловатой велюшкой, не знали краски. А ведь Эльвире скоро шестьдесят стукнет! Варе немного за тридцать, а ей приходится применять оттеночный шампунь, чтобы скрыть седину на висках.

— Здравствуй, деточка, что-то не припомню, ты ученица Виктора Андреевича?

— Нет-нет. Мой отец работал с профессором. Константин Константинович Рогов.

— А! Костик! — улыбнулась Эльвира Васильевна. — Знаю-знаю.

— Да, — Варя кивнула и закусила губу. Зачем она говорит об отце, ведь речь о муже. — Можно мне пройти?

Лицо хозяйки стало печально-задумчивым:

— Виктора Андреевича нет.

— Так я к вам, хочу поговорить о муже, о Сергее.

— Он ученик э-э-э…

— Нет, руководит аспирантами в институте.

— А твоё имя как, деточка? Что-то не припомню.

Варя назвалась, с трудом пряча раздражение. Что за манера беседовать на пороге!

— Так я пройду?

Хозяйка вздохнула и нехотя раскрыла двустворчатые остеклённые двери, пропуская навязчивую визитёршу в гостиную. Здесь витал дурманящий аромат лилий.

Центр комнаты занимал большой круглый стол с шестью венскими стульями. Через приоткрытое окно доносились детские голоса. Захотелось выглянуть, убедиться, что с дочками всё хорошо. Пришлось оставить Аню и Таню на площадке с горкой и качелями. Двор закрытый, ничего не должно случиться, но материнское сердце сжимается от любой неизвестности.

Эльвира Васильевна уселась за стол и тронула вязанье — крючок и начатое кружево. Кремового цвета салфетки были разложены повсюду: под цветочными горшками, под вазой с теми самыми лилиями на этажерке, на спинках дивана и кресел. Смотрелось это по-деревенски, но не без уюта.