Я вглядываюсь в щель, в которою видно, как двое конвойных сгружают на кушетку женщину в зеленом хлопковом костюме. Лица и возраста я ее рассмотреть не могу, потому что оно все в крови.

-Что случилось то? - Суетится вокруг нее медсестра. - Нос?

-Зубы, походу, - отвечают мужики. - Бабы. Месят друг друга хуже мужиков.

-Да что делят то только не пойму! - Вздыхает медсестра.

-Стучала, говорят, - отвечают конвойные.

-Через пол часа приходите. Обработаю и напишу заключение нужна больничка или нет.

-Ты только не жалей, поняла? - Грозно.

-Вон пошли! - Рявкает на конвойных женщина. - Это моя территория.

Мужики уходят.

Заключенная на кушетке тихонько и зычно стонет.

-Ну! - Вдруг оборачивается медсестра к двери, за которой я грею глаза и уши. - Чего замерла там? Иди, помогай.

Подходит и рывком распахивает шире дверь.

-А то вдруг ЕМУ не понравишься? Да? - Усмехается шепотом.

Да, это прям «в яблочко» попадание.

У меня и так колени трясутся, а по спине катится пот, будто не мылась.

-Ну что застыла? Помоги, говорю.

-Да, простите! - Отмираю я. - А что делать?

-Перчатки для начала надеть! - Всовывает мне их в руки медсестра.

Вместе мы кое-как по водим заключенную в человеческий вид и останавливаем кровь. В ходе манипуляций я узнаю, что зовут ее Маша, и что соседки побили ее за то, что она не дала им телефон.

-А здесь разве можно? - Удивляюсь.

-Здесь много чего можно, - ухмыляется заключенная. - Это я за два дня мигрени ослабла. Так бы хер они меня побили. Лярвы. Ну ничего… нам вместе ещё долго.

-В больницу хочешь? - Спрашивает Машу медсестра.

-Не, Ивановна, - мотает та в ответ головой. - У меня передачка ценная на этой неделе. Нельзя дергаться.

Перед возвращением конвойных я сбегаю обратно в ванную. Несмотря на то, что была в перчатках, хорошо мою руки с мылом и вдруг зависаю, глядя на себя в небольшое зеркало.

Вспоминаю лицо Маши, и меня начинает трясти. Я не хочу так! Не хочу! Я сделаю все, чтобы понравиться этому мужчине! Господи, пожалуйста, помоги мне!

Об этом вообще можно просить Бога?! Ааа! Это какой-то просто сюр!

Ещё спустя примерно десять минут в ко мне в ванную заходит Серафима Ивановна. Именно так зовут медсестру.

-Смотри, - ставит на стул два черных бумажных пакета, - чего передали то тебе. Помощник Михаила Фёдоровича молодец. Всегда только лучшее для хозяина выбирает.

-Как же он выбирает? - Отзываюсь скептически. - Если меня даже не видел.

Женщина смотрит на меня, как на ненормальную.

-Ты что? Не знаешь, что во всех камерах предварительного стоят камеры? Хорошо танцуешь…

Я чувствую, как меня заливает стыдливым жаром. Какой кошмар. Я же там и ем, и плачу и, простите, нужду справляю.

-Ну прекрати, - фыркает медсестра, видя мой шок. - Знаешь сколько человек пытается себе вред нанести, а начальству потом отвечать?

Действительно, можно было бы догадаться. Но ни один здоровый мозг на это не натаскан. Особенно мой, в котором одни туфли, платья и партитуры.

-Переоденься, - ободряюще кивает мне женщина. - Судя по пакетам, там что-то красивое.

И оказывается права! Из первого я достаю короткий кремовый свитерок на одно плечо из нежнейшего кашемира, черный топик с чашечками и кожаные штаны, а из другого - шикарные ботинки милитари. Ценники все оторваны, но магазин этого обувного бренда находится прямо напротив моей музыкальной школы в цоколе торгового центра. И я точно знаю цену ботинок - две моих зарплаты.

Если бы во мне не умер оптимист, то он бы непременно сказал про очень вдохновляющее начало. Но вместо оптимиста во мне говорит голос мамы, которая напоминает, что брать дорогие подарки от мужчины - это быть ему обязанной.