Хорошая для Авторитета Олли Серж

1. Глава 1. Непристойное предложение

Таисия

Наручники сдирают кожу на запястьях. Мне кажется, что они специально застегнуты так туго, чтобы я ощущала постоянную боль от любого движения.

-Итак, - смотрит на меня следователь. - Гражданка, Васнецова, вы утверждаете, что не убивали Лапину Веру Аскольдовну. Как вы можете тогда прокомментировать гематомы на ее теле и трещину ребра?

Я закрываю лицо руками, чтобы сдержать слезы. Перевожу взгляд на своего адвоката.

-Таисия, - вдруг оживает он, - я вам напоминаю, что вы имеете право не давать показания против себя, но предупреждаю, что это в свою очередь будет расценено, как отказ работать со следствием.

-Да нечего мне больше сказать! - Истерично повышаю голос. - Бабушка болела. Она последние три года вообще практически не вставала и была никому не нужна, кроме меня! Вы хоть раз пробовали помыть лежачего человека в одиночку?! Синяки у нее именно отсюда! Сосуды ломкие! Сын не приехал к ней ни разу! Даже хлеба не привез! А потом просто решил забрать себе квартиру!

Тяжело дышу, потому что снова сорвалась. Нелюди! Они даже не дали мне нормально оплакать бабушку.

-У нас имеется информация, что Валерий Эдуардович регулярно переводил матери деньги на карту, - вальяжно парирует следователь.

-Вы шутите? - Хмыкаю я. - Да бабуле было восемьдесят! Она кнопочным телефоном пользовалась с трудом, и никаких карт я у нее никогда не видела! Мы жили на ее пенсию и мою зарплату.

-Расскажите поподробнее, кем работаете.

-Я - преподаватель музыки в детской школе.

-То есть, к медицине не имеете никакого отношения? Как тогда ставили уколы?

-Господи… просто научилась. Бабушке нужно было делать их утром и вечером. Мы бы разорились на медсестрах.

-Соседка утверждает, что ваша бабушка часто кричала.

-Это вранье… - шепчу. - Я не понимаю, почему она так говорит.

-Признание писать будете? Я даю вам последнюю попытку. Раскаяние поможет снизить наказание. Суд учтет долгий срок болезни престарелой родственницы и ваше психологическое состояние.

-Нет, - мотаю головой. - Я не понимаю, при чем здесь я. Пневмония. У нее была обычная пневмония от отсутствия движения! Застой в легких!

-Артём Тарасович, гражданка Васнецова не понимает, что ее ждёт в тюрьме за пять лет, - обращается следователь к моему адвокату. - Может быть, вы ей расскажите? А я пока пойду… Дежурный!

Тяжелая, железная дверь лязгает за моей спиной. Я тупо смотрю перед собой.

Очень страшно. Больно. Холодно.

-Напишите чистосердечное, Таисия, - кладет передо мной лист и ручку адвокат. - Я изучил материалы дела. У вас нет шансов на оправдательный приговор.

-Если я напишу, - шепчу. - То у меня станет ещё меньше шансов. Почему вы меня не защищаете? Даже не делаете попытки вытащить! Только топите! Сколько вам пообещали мои отец и мачеха?!

-Вы обвиняете меня во взятке, Таисия? - Прохладно хмыкает.

Какая же мразь… Мне все становится ясно и без его ответа.

-Мне больше нечего сказать, - отвечаю тихо. - Отведите меня в камеру.

-Ну что ж, - хмыкает мужчина. - Как раз успеете к обеду. Уведите! - Кричит конвойному.

Я молча терплю, пока парень с плотным запахом пота и перегара откровенно меня лапает, делая вид, что проводит обыск и снимает наручники.

Прохожу вглубь своей одиночки, сажусь на кровать и только здесь даю волю слезам.

За что? Ну почему?

Случившееся до сих пор не укладывается в голове. Я пытаюсь вспомнить человека, который мог бы мне помочь, но не придумываю ни одного. Если быть точным, то ни у кого попросту нет столько денег, чтобы противостоять моим родственникам. Не зря мама не хотела с ними общаться!

Свернувшись калачиком, тревожно засыпаю. От постоянного нервного напряжения я вот уже неделю не могу отдохнуть глубоким сном, поэтому постоянно отключаюсь.

Будит меня стук в дверь камеры.

-Обед!

Раздаточное окно распахивается. Я подхожу к нему с тарелкой.

-Господи-Боже, - смотрит на меня женщина в белом халате и с чепцом на голове. - Не выпустили тебя ещё бедолагу.

Закусываю губу и качаю головой. Ее сочувствие делает меня ещё больше раненой.

-Мда… Слышала про тебя.

Зачерпывает половником кашу и наливает мне в тарелку.

-Слушай меня сюда, - понижает голос. - Жалко мне тебя. У самой мать лежала. Там и убить рад был бы, но не по православному это. Ты выйти хочешь?

-Хочу, - отвечаю опасливо.

-Авторитет местный женщину себе требует, - заговорщицки шепчет мне тюремная повариха. - Хорошая ты девка. Жалко, если посадят. А ОН, если понравишься, поможет.

Припадаю к маленькому окошку на двери камеры, чтобы ничего не пропустить.

-Что мне нужно будет делать?

-Так известно что, - хмыкает, - но мужика потерпеть оно все проще, чем пять лет баланду жрать. Подумай… - Плюхает перед моим носом тарелку. - На ужине ответишь. А я передам.

Захлопывает створку окна, удаляясь дальше по коридору.

Михаил

Безразлично просматриваю записи с камер наружного наблюдения ночного клуба.

На них моя новая телка обнимается с каким-то смазливым пацаном возле тачки.

Деньги мои поехали тратить, значит. Ах, как неумно…

-Ее предупреждали, что к другим мужчинам она прикасаться не имеет права? - Спрашиваю у начальника охраны.

-Конечно, Михаил Фёдорович. Все доходчиво объяснили. И что вопрос полностью конфиденциален. С ее агентством заключен договор. Анализы брали.

Перебираю пальцами по столу. Парочка уже смачно сосется. Руки пацаненка лезут моей телке под юбку.

Ревновать шлюх - это дело бессмысленное. Я даже не помню ее имени. Но научить девку правилам честных продажных отношений - это святое дело.

Со своей стороны я более чем щедр и никогда не перехожу границы.

-Приведите ее ко мне, - выношу вердикт тоном, от которого сразу разит предупреждением, что будет расправа. - Прямо сейчас. Я жду. Из постели их достаньте. А этого с чубом… Вывезите на объездную. Припугните, но не трогайте.

Конечно, мои архаровцы тут же кидаются исполнять приказ.

Я даже не успеваю доиграть партию в шахматы, как ко мне в камеру после короткого стука забрасывают блондинку в одном банном халате.

Она уже рыдает.

-Пожалуйста, не надо! Не трогайте меня! Валек - он друг. Просто однокурсник! У нас ничего не было.

Смотрю на эти жалкие присмыкания, прикуривая сигарету.

-Выбирай, - говорю, выдыхая плотную струю дыма в потолок камеры. - Трое конвойных из смены. Прямо сегодня. И ты свободна. Или до конца нашего с тобой договора будешь мыть утки в доме престарелых.

-Три недели? - Уточняет, недоверчиво поднимая на меня глаза.

-Именно, - киваю.

-Трое сегодня, и я вам ничего не должна?

-Молодец, а казалось, что с первого раза не понимаешь, - хмыкаю.

-Я согласна!

Снова глубоко затягиваюсь, чтобы скрыть омерзение на лице. Это даже не шлюха. Они хоть знают себе цену. В особенно дорогих есть даже своя экзотика. Сочные селянки и несостоявшиеся модели, иностранки - мулатки, циничные карьеристки. А это просто…

-Уведите! - Рявкаю.

Конвойные забегают в камеру. Встречаются со мной вопросительными взглядами. Да не трогал я ее! Баба же… хоть и расходная.

-Себе заберите. Утром отпустите. И найдите мне новую.

2. Глава 2. Каждому свое

Ухожу в душ. Спать уже не получится. Сейчас начнётся бесящая возня. Прямо под моим окном расположен продовольственный приемник. Задолбала зона.

Но здесь я буду, пока не найду гниду, которая решила убрать «Бурого». Два покушения за месяц в самых неожиданных местах - это не шутки.

Раны на ноге и руках после осколочных уже практически зажили, но все ещё требуют обработки и иногда тянут на погоду.

Возраст такой. Не мальчик…

До сорока трех люди моего образа жизни дотягивают редко. А если уж дотягивают, то живут долго.

Я пока не решил нужно ли мне это «долго». Кажется, все, что мог увидеть в жизни, я уже увидел. Как говорится, распробовал все сорта «говна». В них я специалист.

Вон, даже бабы кончились!

Но это я, конечно, гоню. Теплые, правильные, душевные женщины были мне никогда не положены. Да и не нужны. Скучно. Им нужны семья, дети, покой - ничего из этого списка я дать не могу. Как-то по-молодости пробовал ухаживать за одной. Ну и че? Она постоянно рыдала и ахала. Ахала и рыдала. У ее мамы день рождения, а у меня дела. Важные. И спать она ложилась в десять вечера… Кароче, в задницу!

Свою несостоятельность в каких-то вопросах я переношу от слова «никак».

По местным меркам моя камера - это люксовый люкс. С отдельной ванной, сортиром, спортзалом и двумя комнатами. Никто без моего разрешения дальше первой никогда не проходит. Там у меня сейф, техника и некоторые документы.

Даже убираю сам. Это своего рода развлеченте.

Иногда я выезжаю отсюда в охотничий домик. Погулять. Пожрать нормального мяса. Сходить в баньку. Выспаться…

После душа погружаюсь в работу. Просматриваю счета предприятий, обедаю. Терплю обработку ран.

Я даже рад, что сегодня смена старой Серафимы. Языком чешет, что радио, но из всех самая аккуратная. Бывшая медсестра операционной…

Но что-то у нее сегодня тоже идет не так, и мне за штаны попадает перекись. Приличным таким пятном.

-Да тише ты! - Рявкаю на женщину. - Чего льешь так много? Все! Поди прочь, я сказал!

-Простите, Михаил Фёдорович, - испуганно отшатывается она и прижимает бутылочку к груди. - Простите. Руки не слушаются сегодня.

Вглядываюсь ей в лицо. Уставшая, отекшая и непривычно молчаливая.

-Перепила? - Оскаливаюсь. - Считай, что коньяком забугорным похмелилась! Бля! - Оттягиваю штанину с белеющими пятнами возле паха. - Ну все. Это теперь только новый костюм брать…