- Маргарита Анатольевна, - подхватывает стиль общения Саша мгновенно, - что это еще за претензии такие. Как у ревнивой мещанки. Мы с Вами просвещенные люди, открытые миру и доверяющие друг другу. Разве нет?

Вот тут я серьезно охр…фигела.

- Возможно, еще месяца два назад я бы совершенно искренне согласилась с тем, что мы доверяющие друг другу люди, но Ваше поведение в последние недели изрядно пошатнуло мое к Вам доверие, Александр Михайлович.

- Рита, ты чего? – Саша опешил.

- Ничего. Ты считаешь, что можешь творить дичь, а мы покорно стерпим? Молча утремся и все снесем? Тебе плевать всегда было на то, что происходит у Руса в школе, с друзьями, в душе. Так же плевать тебе было на меня. Ты один, прекрасный, имел значение. Просто с годами ты перестал даже как-то это скрывать.

Я фыркнула. Глотнула чая. Нет, сегодня я выскажусь. Потому что, ну, невозможно же. Бесит…

Саша сидел напротив, вцепившись обеими руками в снифтер. О, как. Того и гляди бокал лопнет.

- Я тебе сейчас скажу то, что раньше мне воспитание не позволяло озвучить, но ты уж потерпи. Это не самая большая плата за твои загулы, знаешь ли.

Мне показалось, или Саша вздрогнул?

Твою же молекулу.

Вот только еще исконного идиотского мужицкого «права налево» мне здесь не хватало. Ё, разводиться сейчас? Да я же не успеваю: сначала сессия и Новый год с Рождеством, потом командировка. Холера, как же не вовремя-то, а?

- Мы жили с тобой мирно, гладко и вполне складно. Как договорились десять лет назад, так и жили. Что-то поменялось сейчас, что ты позволяешь себе плевать на наши договоренности? Пренебрегать мной, сыном? Напомню тебе, что ребенок, получая паспорт, взял себе двойную фамилию. Он теперь Миронов – Коломенский, и хочешь не хочешь: я была, есть и буду в его жизни. И усыновлялись мы тогда же, если ты вдруг запамятовал, кстати. А вообще-то, в следующем году ему восемнадцать. Стукнет и все – ищи ветер в поле, да? Саша, что происходит?

Муж молчит. Сидит, смотрит в стол. И молчит.

Ну, штош. Посидим. Помолчим.

Можно подумать, я экзамены отродясь у неготовых студентов не принимала.

Проходит минут пять. И, когда я уже готова пойти спать, раздается неожиданное:

- Рита. Я не знаю, что сказать.

Ух ты. У нашего профессора и первого переговорщика своего холдинга слов нет?

Во что ж ты встрял-то на старости лет, горе-горькое?

- И что будем с этим делать? – мне остается только недоумевать, я полагаю.

Мгновенная реакция. Но не та:

- Ничего. У нас с тобой все в порядке. Верь мне!

И за руку меня хвать.

Встала, кисть свою освободила, головой покачала:

- Неправда. Ты найди, пожалуйста, слова. Я очень жду.

Тишина мне ответом.

19. Глава 17: Неожиданные поступки окружающих и… свои собственные

«И мы ускользаем… Мы учимся заново

Вставать, улыбаться, любить и дружить.

Нам кажется, будто мы сдали экзамены

На тему «Как выжить и снова зажить…»

Анна Островская

В этот раз ненавистная суббота мне вполне зашла. Мужики утром тихо разбежались по делам, а дистанционные лекции в тишине квартиры прошли за милую душу. Я пила кофе и вещала о том, что было интересно даже мне самой. Студенты, чувствуя подгорающий тыл и грядущий сессионный ад, смирно слушали и конспектировали даже. Молодцы какие.

Отчитала две пары. Выдохнула.

Практика сегодня отменилась, ибо детишки свои расчетно-графические работы мне на проверку уже сдали. Знай – проверяй.

Отлично. Я сегодня дома. Волшебно.

Рус отчитался, что у них после уроков еще «Что? Где? Когда?» в школе намечается, и он участвует. Ждать его не раньше шести.

Пары у Александра до восьми, если поедет после них домой, то часам к девяти будет.