– Какая «такая»? – игриво выдала она.

– Такая офигенная! Просто невероятно красивая!

Душа девушки воспарила еще выше, хотя казалось, что выше и некуда.

А Петя, глядя себе под ноги, замямлил.

– Знаешь, я же пошел тебя искать. Эти придурки ржали там за школой, я видел, как ты заплакала и убежала. Я Сеньке в нос съездил, чтобы не болтал чё попало, а потом за тобой побежал, но не догнал. Хожу тут как дурак два часа. А ты вон чего!

Это было неожиданно. Лариса думала, что Петя просто гулял, а оказывается, он ее искал.

Так же невнятно, как до этого говорил парень, Лариса спросила.

– Зачем? Зачем ты за мной пошел? Я же Лариска-крыска.

Он только поближе подошел, сгреб ее в охапку и в самую макушку прошептал.

– Дурочка! Ты моя мышка. Смелая, маленькая мышка. А я дурак, что так долго не мог к тебе подойти и сказать, что ты мне нужна…

Домик в селе Антипино мы купили три года назад, приезжали летом на пару месяцев жить в него, отдыхали от городской суеты. Разбили небольшой огородик. Овощи у нас были со своего огорода, а вот мясо и молоко покупали у соседей, которые держали большое хозяйство.

С соседкой Полиной, у которой я покупала молочные продукты, я быстро подружилась. Нам обеим не хватало общения в деревне, а так, как у нас были дети одного возраста, то и общие темы для разговора всегда находились. Только у меня была одна дочка, а у Полины четверо ребятишек, мал мала меньше.

Как-то я пошла к Полине за творогом, и не застала хозяйку в доме. Стала её искать в огороде и увидела, как Полина сидит на завалинке дома с солнечной стороны.

Вид у неё было нездоровый. Она держалась руками за живот, и лицо её было искажено гримасой боли.

– Полина, что с тобой? Тебе плохо?

Женщина отрицательно помотала головой, пытаясь улыбаться.

– Да ну, Валя, всё нормально! Так что-то устала немного, решила передохнуть.

Я присела с ней рядом и, чтобы приободрить, взяла за руку. Рука была холодная и влажная от пота, и сквозь кожу я почувствовала, как часто пульсирует жилка на запястье. Видно было, что Полине очень плохо, но она почему-то не хочет показать свою боль.

– Ну, какой, нормально, Полина?! Вон лицо какое серое, и сама мокрая вся от испарины. Зачем ты от меня скрываешь, я же вижу, что болит у тебя что-то.

Полина взглянула на меня с опаской и сказала.

– Ты только Сашке не говори. Не хочу, чтобы он знал, что я болею.

Мне странно это было слышать, что жена скрывает от мужа своё плохое самочувствие. Если у меня что-то болело, то я говорила Сергею, он заботился обо мне, когда я плохо себя чувствовала и была не в состоянии делать элементарные вещи. И я о нем заботилась, когда он болел – это же и есть семья.

Видимо, в семье Полины так было не принято. Я слышала, что раньше говорили «больная жена мужику не нужна», но думала, что это домостроевские предрассудки, пережиток прошлого.

Хотя вот сейчас на ум приходило несколько примеров, когда женщину муж бросал после того, как узнавал о тяжелом хроническом заболевании жены. Или жил в семье, но на стороне заводил любовницу «здоровую». Особенно такие истории случались с теми женщинами, которые заболевали «по-женски».

– Ох, Полина, ты хоть к врачу-то обращалась? Думаю, не первый день страдаешь.

Полина потупила взгляд и ответила.

– Была я у врача. Мне там понаписали диагнозов, я сама в этом не разбираюсь. И лекарств выписали тыщ на десять. А еще сказали, что, возможно, операцию делать надо. Матку удалять. А я боюсь! Да и как я Александру скажу?! Это ж без матки я не женщина буду. И детей больше не рожу.

– Ну, всё, приехали! Да вам что, четверых детей мало? Ты же, как понимаю, чуть ли не каждый год рожала. Сколько твоей младшенькой? Всего пять? А если ты умрёшь без лечения, то дети все твои сиротами останутся. Так лучше? Что еще страшней может быть: что муж бросит, любовницу найдет? Так не всё ли тебе равно, если ты болеешь и умереть в любой момент можешь.